Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Сначала было решено воспользоваться силами собственных пожарных, отправить их на поиски очага возгорания. Однако в тот момент сложность борьбы с огнем заключалась в том, что проникнуть в нижние этажи оказалось не просто трудно, а почти невозможно. Отовсюду с нижних этажей неожиданно повалил тяжелый ядовитый дым, помещения наполнились угарным газом, и пожарные не могли пробиться к очагу возгорания. Им требовались противогазы, но их, как это часто случается, под рукой не оказалось. В довершение ко всем бедам отключилось электричество. Это был тот самый случай, когда «из искры возгорелось пламя». Сначала неосторожность и невнимание, а потом пожар разбушевался так, что погасить его потребовались уже большие силы. Здание аэропорта вспыхнуло внезапно и одновременно все, как будто вокруг специально разлили горючее вещество. В один момент огонь побежал по ковровым покрытиям, захватив пластиковую мебель и оконные портьеры. Служебный персонал в этот момент уже в панике покидал здание аэропорта. Могли ли там оставаться пассажиры? К счастью, они тоже успели выскочить. Пожарные с брандспойтами бегали вокруг горящих помещений, но тяга была настолько велика, что струи воды, казалось, только способствуют горению. Быстро вспыхнули все горючие отделочные материалы, от наступившего жара даже камни стали плавиться. Когда весь резерв собственных противопожарных сил был использован без особого успеха, руководство аэропорта решило наконец призвать на помощь городских пожарных. Но драгоценное время было уже упущено. Над аэропортом зазвучала сирена: «Тревога! Пожар! Всем срочно покинуть здание!». Тотчас прекратили работу диспетчеры. Сигнал тревоги приняли летчики подлетавших самолетов и изменили курс. Над дюссельдорфским аэропортом поднимались черные клубы дыма. Через десять минут из города с воем прибыли десятки красных пожарных машин, которые окружили здание аэропорта. К этому времени пламя не только охватило уже почти все помещения первого этажа, но и прорывалось на верхние. Горели все внутренние служебные помещения, а внизу в багажном помещении пламя уже давно полыхало вовсю. По аэродрому продолжал стлаться черный ядовитый дым. Сигнал тревоги разнесся по всей Германии: «Аэропорт Дюссельдорфа не принимает! Он в огне». Вскоре пламя вышло из-под контроля людей. Им были охвачены не только несколько этажей здания аэровокзала, но появилась опасность возгорания складов, в которых находились бензобаки с горючим. Внизу, в коммуникационных шахтах, выгорели все кабели и трубы. Изоляционные материалы, которыми они были покрыты, выделяли токсичный дым и запах. Отравляющий газ был настолько силен, что некоторые служащие, вдохнув его, теряли сознание и их сразу же увозили машины «скорой помощи». Но вскоре выяснилось самое страшное. Никто и не предполагал, что в нижних этажах (в так называемых отстойниках) окажется часть пассажиров. В начавшейся суматохе все как-то забыли о людях, которые, сойдя с последних рейсов, ожидали, когда за ними придут и выпустят для получения багажа. Дисциплинированные пассажиры вначале ничего не могли понять. Они ждали бортпроводниц, но к ним никто не приходил. А появившиеся вскоре дым и угарный газ буквально свалили людей с ног. Надышавшись ими, они теряли сознание и падали на пол. Некоторые пытались ползти к дверям, чтобы выбраться на свежий воздух. Многие уже просто потеряли ориентацию. Они бились в стеклянные двери и не смогли вырваться из закрытых помещений. В эти праздничные дни никто из служащих толком не знал, оставались ли еще пассажиры в накопителях или нет. А если они там есть, то сколько их? Вообще следует признать, что начавшиеся паника и неразбериха предопределили массу недостатков в тушении пожара и большое количество жертв. Например, руководство аэропорта, думая о спасении имущества, пыталось не допустить распространения пламени и дало команду отключить ток. В один момент все помещения были обесточены, и в результате несколько десятков пассажиров застряли в лифтах. Все их попытки выйти наружу были обречены, их криков никто даже не слышал. Несколько человек потеряли сознание и задохнулись в дыму на разных этажах. Когда их обнаружили приехавшие из города пожарные, было уже поздно: им не смогли помочь ни санитары, ни врачи. Четыре часа продолжалась борьба с огнем. Задействованы были десятки пожарных машин, сотни людей, тонны пенной смеси были вылиты на здание аэропорта. Когда в конце концов пламя усмирили, то все увидели, что современное здание из стекла и бетона, которым так гордились дюссельдорфцы, перестало существовать. От него остался только покореженный черный остов. Зданию и помещениям аэропорта был нанесен материальный ущерб в несколько миллионов немецких марок. Дисциплинированная и благополучная Германия была потрясена этой трагедией. В ней погибли около двадцати человек, шестьдесят стали инвалидами, получив ожоги различной степени тяжести. Впоследствии эксперты из комиссии по расследованию установили причину, по которой возник пожар. Виноваты были совсем не ряженые и участники карнавала, как предполагалось вначале. Во время проведения обычных сварочных работ были нарушены правила техники безопасности. Сварка осуществлялась наверху на металлическом решетчатом полу, искры сквозь решетки полетели вниз и попали в багажное отделение. Там начали тлеть и затем воспламенились сложенные вещи. Затем огонь перебросился на горючие кабели. Распространению пожара способствовали вентиляционные люки, в которых образовалась мощная, как вихрь, тяга, и вскоре пламя с нижних этажей перешло на верхние. Задержка руководства аэропорта с вызовом пожарных машин привела к разрушительным последствиям и гибели многих людей. Это была самая тяжелая катастрофа, которая когда-либо случалась в аэропортах Германии за всю историю развития авиации в этой стране. ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ПОТОМКОВ «Было бы неблагодарностью не назвать лес в числе воспитателей и немногочисленных покровителей нашего народа. Точно так же, как степь воспитала в наших дедах тягу к вольности и богатырским утехам в поединках, лес научил их осторожности, наблюдательности, трудолюбию и той тяжкой, упорной поступи, какою русские всегда шли к поставленной цели. Мы выросли в лесу… лес встречал русского человека при появлении на свет и безотлучно провожал его через все возрастные этапы: зыбка младенца и первая обувка, орех и земляника, кубарь, банный веник и балалайка, лучина на девичьих посиделках и расписная свадебная дуга, даровые пасеки и бобровые гоны, рыбацкая шняка или воинский струг, гриб и ладан, посох странника, долбленая колода мертвеца и, наконец, крест на устланной ельником могиле. Вот перечень изначальных же русских товаров, изнанка тогдашней цивилизации, лес и тес, брус и желоб, ободье и мочало, уголь и лыко, смола и поташ. Но из того же леса текли и побарышнее дары: пахучие валдайские рогожи, цветастые рязанские санки и холмогорские сундуки на тюленевой подкладке, мед и воск, соболь и черная лисица для византийских щеголей… Лес кормил, одевал, грел нас, русских!» Этот отрывок из романа Л. Леонова «Русский лес» стал настоящим гимном благодарного человека в честь своего благодетеля. Он действительно сопровождает нас с самых первых моментов жизни и до последних. Обожествляемый еще с языческих времен, лес стал для людей вместилищем всех богов — и злых, и добрых. Ставшие впоследствии поэтическими образами, они в сознании человека живы и до сих пор, и потому лес для него тоже своего рода земной храм. Лес дышит, тревожится, убаюкивает, ласкает. В царстве безропотного покоя среди тенистых елей, добродушного гула сосен, заботливого шепота осин и берез приходит успокоение. Мир начинает казаться более светлым и совершенным. И как страшно видеть вырубленную, безликую землю с черными подпалинами от костров! На протяжении многовековой российской истории лесные и земельные угодья в стране принадлежали государству. В 1802 году император Александр I учредил Лесной департамент, на который и было возложено управление казенными лесами. В 1826 году Сенатом было утверждено «Положение об устройстве лесничеств по губерниям России». По нему на территории всех российских губерний создавались лесничества, которые в свою очередь подразделялись на лесные дачи. Лесные дачи делились на таксационные участки в зависимости от качества древесины и продавались с торгов на вырубку всем желающим. Одна десятина хвойного леса стоила примерно 100–300 рублей. Лицу, купившему лес, выдавался порубочный билет. Кроме того, покупатель должен был провести лесо-культурные работы — выкорчевать пни, убрать ветки и сделать новые посадки. Самолет сжигал чрезмерное количество топлива |
|
|
|
|
