<<<     ΛΛΛ     >>>   

Попытка локализовать еще один золотоордынский город, упоминаемый в русских летописях под названием Бездеж, была предпринята П. Н. Милюковым23) и вслед за ним Д. Ф. Кобеко.24) Милюков, построив свое исследование на чисто внешнем сходстве названий «Бездеж» и «Бештау», предложил искать этот город в районе Пятигорья на Северном Кавказе. Внимательно проанализировавший летописные сообщения, Д. Ф. Кобеко аргументированно отверг такое предположение, доказав, что он находился на правом берегу Волги, севернее Сарая ал-Джедид. Исследования последних лет позволяют соотнести Бездеж с находящимся в Волгоградской обл. Водянским городищем, являющимся остатками известного по средневековым картам и восточным летописям г. Бельджамена.

Среди других работ о городах Золотой Орды нужно упомянуть также книгу Л. Л. Голицына и С. С. Краснодубровского об Укеке.25) Она претендует на полноту изложения и широту охвата исследуемой темы, начиная разбор различных исторических сообщений о саратовском Поволжье со времен Гомера и Геродота. Однако в ней нет каких-либо серьезных добавлений [15] и уточнений к упоминавшемуся выше исследованию X. М. Френа или суждений по исторической географии Золотой Орды.

Разработка более общих вопросов исторической географии Золотой Орды связана с обнаружением в западноевропейских книгохранилищах нескольких средневековых карт. Их исследованием в 60—80-х годах прошлого века занимался профессор Новороссийского университета в Одессе Ф. К. Брун, а затем член Саратовской ученой архивной комиссии Ф. Ф. Чекалин. В различных изданиях Ф. К. Бруном было опубликовано несколько статей, основное содержание которых сводилось к разбору данных географических карт XIV—XV в. Впоследствии эти работы были объединены в двухтомный сборник, вышедший в Одессе.26) Ф. К. Брун попытался локализовать все обозначенные на картах пункты, связав их с конкретно известными историческими или современными объектами. Для этого он привлек обширный круг письменных источников. Однако подобная кабинетная работа дала очень небольшие результаты из-за полного отсутствия надежных археологических данных. Наиболее ярко это видно на примере статьи «Берег Черного моря между Днепром и Днестром по морским картам XIV и XV-гo столетий».27) Пытаясь восполнить пробел, Ф. К. Брун предпринял поездку (безрезультатно) вдоль берега Черного моря, надеясь найти остатки нанесенных на картах пунктов. Материалы средневековых карт легли также в основу его очерка «О поселениях итальянских в Газарии. Топографические и исторические заметки»,28) причем на этот раз автор провел предварительное натурное обследование районов, освоенных генуэзцами и венецианцами в XIV—XV вв. Приведенный в статье обзор основных итальянских колоний на побережьях Черного и Азовского морей дополнен Ф. К. Бруном различными сведениями по их политической истории, развитию торговли, а также описанием отношений с Золотой Ордой. В географическом отношении работа не содержит каких-либо новых данных, являясь, по сути дела, сжатым очерком истории итальянских колоний.

На материалах карт Пицигани (1367 г.) и Каталонского атласа (1375 г.) Ф. К. Брун подготовил статью «Перипл Каспийского моря по картам XIV столетия».29) Эта публикация в значительной степени расширила представление о численности городов в Золотой Орде, добавив к их списку многие ранее неизвестные населенные пункты, располагавшиеся вдоль течения Волги и побережья Каспия. Комментарии автора, поставившего себе задачей объяснить все географические наименования и локализовать их, подчас выглядят довольно наивно и неубедительно. Это вызвано не только недостаточным знакомством с археологическими памятниками региона, но и плохой их изученностью в целом.

Изучение средневековых карт вслед за Ф. К. Бруном продолжил Ф. Ф. Чекалин, рассмотревший материалы трех [16] средневековых карт, подробно охарактеризовав изображенный на них район Поволжья.30) Знание археологических памятников района позволило ему убедительно сопоставить отмеченные на картах населенные пункты с конкретными городищами. Введение в научный оборот довольно подробных западноевропейских карт значительно расширило представления об оседлой жизни в Золотой Орде. Однако можно лишь сожалеть о том, что эти материалы не послужили толчком для организации археологических поисков, необходимых для уточнения и локализации данных средневековых географов. Такие работы были проведены лишь в отношении части Золотой Орды — территории, на которой проживали волжские булгары. При этом были собраны многочисленные и разнообразные материалы, изданные К. И. Невоструевым31) и С. М. Шпилевским.32) Важность и ценность их работ в историческом и археологическом отношениях несомненна, однако их трудно использовать при изучении географии Золотой Орды из-за отсутствия четких датировок памятников булгарским или монгольским временем.

Кроме работ, рассматривающих конкретные географические сюжеты золотоордынской истории, нужно отметить также труды общего характера, освещающие внутреннее устройство государства. В очерке Г. С. Саблукова33) затрагиваются самые разнообразные стороны общественной жизни Золотой Орды, однако разбор их произведен в слишком поверхностном, общем плане, создающем впечатление абсолютной статичности и отсутствия каких-либо внутригосударственных процессов и изменений. Эта же тема была разработана И. Н. Березиным,34) подробно осветившим истоки и постепенный процесс формирования различных государственных институтов монголов. Изучение разнообразных источников привело его к важному выводу о развитости государственного аппарата в Золотой Орде в противовес господствовавшему в то время мнению о стихийности и аморфности внутренней структуры кочевнических государств. Анализ сохранившихся ханских ярлыков и летописей позволил И. Н. Березину создать внушительный перечень различных государственных чиновников, должностей и обрисовать феодальную иерархию Золотой Орды.

Советские историки, опираясь на достижения дореволюционной науки, а в отдельных случаях критически пересматривая их, подошли к исследованию Золотой Орды и ее наследия с марксистских позиций. Особое значение и важность изучения этой обширной и многогранной темы подчеркивается тем, что основанное Бату государство прямо или косвенно оказывало влияние на политическое, экономическое, культурное и этническое развитие не только русского, но и многих других народов Восточной Европы, Кавказа, Сибири, Средней Азии и Востока. Наиболее общая и характерная черта этого влияния сводится к регрессивной, тормозящей роли, ярко проступавшей во всех аспектах политических и экономических акций золотоордынской [17] кочевой аристократии по отношению к покоренным народам. Выявлению и исследованию их посвящены работы общеисторического направления А. Н. Насонова,35) Б. Д. Грекова и А. Ю. Якубовского,36) А. А. Али-заде,37) И. П. Петрушевского,38) М. Г. Сафаргалиева,39) Г. А. Федорова-Давыдова,40) Л. О. Бабаяна,41) И. Б. Грекова,42) К. А. Пищулиной43) и других ученых.

Вопросы исторической географии Золотой Орды не подвергаются в этих трудах специальному рассмотрению во всем их объеме; в лучшем случае авторы уделяют внимание частным моментам, опираясь на уже проделанные исследования или имеющиеся источники. Последние, однако, нередко требуют критического разбора и специального изучения, а также сопоставления с другими данными. Кроме того, в некоторых исследовательских работах используются устаревшие или заведомо неправильные суждения, приводящие к более или менее значительным искажениям отдельных деталей в целом правильных общеисторических представлений. В связи с этим разработке и выяснению различных историко-географических аспектов, менявшихся на протяжении всего периода существования Золотой Орды, уделяется постоянное внимание до настоящего времени. Дореволюционные исследования по локализации городов Золотой Орды нашли продолжение в трудах А. А. Кроткова, которому удалось в 20-е годы выяснить местонахождение одного из наиболее северных населенных пунктов, основанных монголами. Название его — Мохши — было хорошо известно по монетам, однако вопрос соотнесения с конкретным городищем долго оставался открытым. Изучение А. А. Кротковым большой коллекции монет с Наровчатского городища (Пензенская обл.), а также проведение здесь археологических раскопок убедительно доказали тождественность памятника с золотоордынским Мохши.44) Открытие во многом повлияло также на уточнение расположения северных улусов государства и линии русско-ордынской границы.

А. Н. Насонов в своем чрезвычайно интересном и внимательном к деталям исследовании, раскрывшем различные стороны и этапы золотоордынского властвования на Руси,45) основное внимание уделил изложению политической истории. Однако при выяснении конкретных политических ситуаций он часто касался и различных географических вопросов, во многом содействовавших правильной оценке событий. В частности, он составил обширную сводку мнений о существовании двух столичных Сараев,46) хотя незнание карты Фра-Мауро привело его к выводу о необходимости дальнейших уточнений этого вопроса. В споре о локализации Бездежа А. Н. Насонов целиком поддержал Д. Ф. Кобеко,47) помещавшего город севернее Сарая ал-Джедид. Анализ событий «великой замятни» позволил автору сделать заключение о катастрофическом распаде Золотой Орды, что имело особое значение для дальнейшего построения [18] концепции.48) Не последнюю роль сыграло при этом и определение северных границ владений Мамая в верховьях Дона.49) Однако А. Н. Насонову не удалось избежать и некоторых историко-географических ошибок, несколько исказивших территориальные представления о Золотой Орде периода «великой замятни» и приведших автора к неверной интерпретации отдельных событий политической истории. В первую очередь это относится к неоправданному расширению владений Черкеса, которые, по А. Н. Насонову, включали, кроме Хаджитархана и Сарая ал-Джедид, также и район улуса Мохши50). Это мнение основано на неверных сведениях о мохшинских монетах с именем Черкеса; монет такого типа не существует, и сам автор не приводит источника, где он почерпнул такие сведения. Однако на основе этого был сделан вывод о разделении территорий русских княжеств и Мамая врезавшимся клином владений сарайских ханов, что в свою очередь повлияло на решение Дмитрия Ивановича Московского о «размирьи» с всесильным временщиком. Ошибочное определение даты появления Мамая в Крыму, отнесенное в монографии к 70-м годам XIV в.,51) в значительной степени исказило размеры подвластной ему территории, а также основную направленность военных устремлений.52) Приведенные примеры лишний раз подчеркивают важность разработки географических вопросов и влияние их на различные общеисторические построения.

Широко известное исследование Б. Д. Грекова и А. Ю. Якубовского53) охватывает весь период существования Золотой Орды и касается самых различных сторон ее жизни, но основное внимание авторы уделяют изложению политической истории государства. В их задачу не входило подробное освещение историко-географических аспектов; к тому же скептическое отношение А. Ю. Якубовского к возможности целостного восстановления исторической географии Золотой Орды привело к общему сокращению связанных с ней вопросов. В результате их изложение носит самый общий характер, чаще всего ограничиваясь приведением цитат из источников или их пересказом. Территория государства определена суммарно, а вопрос о возможности более полной конкретизации его границ даже не поставлен. Совершенно недостаточное освещение получила география золотоордынских городов, что вступает в противоречие с высказанной в книге оценкой о значительной развитости городской жизни. С большей подробностью в монографии отражены: военно-географические сюжеты, тесно соприкасающиеся с политической историей. Недооценка разбора историко-географических данных всего комплекса имеющихся источников в отдельных случаях привела авторов к ошибочным утверждениям. В частности, территория улуса Ногая помещена между реками Дон и Днепр (с. 84), в то время как его основные владения находились западнее Днепра; основание Сарая ал-Джедид отнесено ко времени правления Берке (с. 68, 89), хотя [19] археологические материалы свидетельствуют о его возникновении и расцвете в конце правления Узбека и при Джанибеке.

В исследовании М. Г. Сафаргалиева54) разбору историко-географических сюжетов также уделено недостаточное внимание, что аргументируется скудностью и отрывочностью имеющихся материалов (с. 26). Существенная недооценка археологических данных привела автора, в частности, к принижению роли золотоордынских городов, большинство которых, по его мнению, «были небольшими торговыми центрами со слабо развитым ремеслом» (с. 89). В таком же разрезе характеризуются и обе столицы государства.

Отдельных вопросов исторической географии Золотой Орды коснулся Г. А. Федоров-Давыдов в интересном исследовании, детально разбирающем общественное устройство основанного Бату государства.55) Построение работы по строго хронологическому принципу позволило подчеркнуть как общую направленность, так и динамику развития отдельных элементов золотоордынской государственности с середины XIII до начала XV в. В книге подробно освещены такие важные для изучения внутренней географии государства проблемы, как, например, сложение и развитие улусной системы. В связи с этим рассматриваются вопросы о правом и левом крыле — как понятиях армейских и территориальных. Самым тесным образом с улусной системой связано и административное устройство государства. Источники позволили автору показать различные стадии развития феодальных держаний: от начального этапа, характеризующегося отсутствием иммунитетов и неопределенностью географических границ, до наследственных владений с четко очерченной территорией. В XIV в. именно такие улусы составили основу внутреннего административного членения Золотой Орды. Неотъемлемой частью улусной системы была и кочевая ставка хана — орда. В монографии не только тщательно анализируется значение этого понятия в разные периоды истории Золотой Орды, но и прослеживаются места кочевок ханской ставки, на основании чего определяются границы домена верховных правителей государства. Автор раскрывает многогранность внутреннего содержания этого сложного в своем историческом развитии кочевнического института и его роль в создании монгольской государственности. Особое внимание Г. А. Федоров-Давыдов уделил разбору вопроса о соотнесении названий Ак-Орда и Кок-Орда с правым и левым крылом улуса Джучи. Детальный и тщательный разбор источников позволил автору выявить причины ошибки «Анонима Искандера» при пользовании этими географическими понятиями в применении их по отношению к западной и восточной ветви дома Джучидов.

Конкретные проблемы историко-географического плана поставлены в интересном по замыслу и исполнению исследовании Л. Л. Полевого о средневековой Молдавии.56) Основу его составляет изучение некоторых сторон начальной стадии [20] существования Молдавского княжества, причем наибольшее внимание уделяется демографическим процессам в сочетании с динамикой расселения. Формирование его территории тесно связано с борьбой против Золотой Орды и вытеснением монголов из Пруто-Днестровского междуречья во второй половине XIV в. При этом автор не ставил перед собой задачу специального решения вопросов, связанных с исторической географией Золотой Орды. Однако именно Золотая Орда служит на страницах монографии тем фоном, который наиболее отчетливо оттеняет самый начальный период становления молодого молдавского государства. Л. Л. Полевой аргументированно воссоздает общую ситуацию, сложившуюся в пограничных и смежных с ними районах Золотой Орды в конце XIII и первой половине XIV в. Одну из основных и наиболее характерных черт составляло наличие «ничейных земель» вдоль рубежей монгольского государства. Процесс их постепенного освоения молдавским населением показывает не только динамику роста территории будущего княжества, но и общее ослабление Золотой Орды, упадок ее могущества и, как следствие этого, неуклонное сокращение государственной территории. Противостояние молодого, пока еще не окрепшего Молдавского княжества и дряхлеющей Золотой Орды не могло закончиться одним решительным ударом — силы были еще далеко не равными. Это политическое положение отражено в прослеженной Л. Л. Полевым постепенности территориального роста молдавских владений и поэтапного отхода монголов к востоку. Таким образом, на целостность Золотой Орды влияли два основных фактора: внутриполитический, неоднократно раскалывавший государство на враждующие группировки, и внешнеполитический, постепенно сокращавший его территорию за счет отторжения окраинных районов.

Изучению Южной Руси после монгольского нашествия посвящена монография С. А. Беляевой.57) Основу ее составляет археологический материал, характеризующий населенные пункты изучаемого региона. Автор анализирует разнообразные данные раскопок, свидетельствующие не только об уровне культуры и хозяйства южнорусских земель в XIII—XIV вв., но и позволяющие судить о степени насыщенности района русским населением, картине его продвижения в сторону степей и примерной численности. Наряду с этим в книге дается историко-географический очерк, в котором трактуются вопросы территории, занятой русским населением в исследуемую эпоху.58) Однако этот раздел заметно обедняет слишком робкое привлечение письменных источников. В результате автор ограничивается лишь признанием факта принадлежности определенных районов к русским владениям, перечисляя населенные пункты. Что же касается территориального отграничения южнорусских земель от Золотой Орды, то этот вопрос совершенно не затрагивается. Подобное изложение оставляет впечатление размытости границ и аморфности территории южнорусских владений в XIII—XIV вв., [21] что, безусловно, не соответствовало истинному положению вещей.

Многочисленные походы золотоордынских войск рассматриваются в специальных статьях или монографиях общего характера, посвященных изучению соседних государств (Руси, Польши, Венгрии, Ирана и др.). Эти вопросы по большей части трактуются с точки зрения политической, а не географической. В историко-географическом плане по этому разделу наибольший интерес представляет статья Э. В. Ртвеладзе, подробно освещающая маршрут действий армии Тимура на Кавказе.59)

В историографическом обзоре нельзя не упомянуть итоговых работ общего характера, авторы которых касаются отдельных аспектов исторической географии Золотой Орды. Один из таких фундаментальных трудов представляет собой многотомная «История Казахстана». Наряду с правильной общеисторической трактовкой Золотой Орды в этой работе содержится ряд досадных, а порой и просто нелепых ошибок и толкований историко-географических аспектов. В качестве примера можно привести вопрос о Ногайской орде, начало обособления которой в книге отнесено ко второй половине XIII в.60) При этом авторы разъясняют, что Ногай получил свой удел от Менгу-Тимура, сына Батыя, на правобережье Волги, после чего неожиданно следует заключение об основной территории Ногайской орды, которая «находилась в степях между Волгой и Яиком»,61) т.е. на левом берегу Волги. Географическая путаница здесь сочетается с незнанием политической истории. Менгу-Тимур не был сыном Батыя; владения Ногая находились на правобережье Днестра, а не Волги; улус Ногая и Ногайская орда представляли собой совершенно различные историко-географические понятия, не совместимые территориально и хронологически.

Ошибочные утверждения встречаются и в учебном пособии «Историческая география СССР».62) Авторы сообщают, что половецкое население Золотой Орды было ассимилировано монголами,63) хотя еще в источниках XIV в. содержатся сведения о совершенно обратном процессе. Странно выглядят и приведенные здесь демографические сведения, рисующие безлюдными не только золотоордынские степи, но и русские княжества.64) Невозможно согласиться и с тезисом о нарушении торговых путей по Волге и Днепру.65) Не только русские и восточные, но даже западноевропейские купцы вели оживленную торговлю по этим рекам в XIII—XIV вв. Свидетельство тому — и появление в Булгаре братьев Поло, и красноречивые факты из русских и восточных летописей.

В зарубежной историографии изучение Золотой Орды, как правило, ограничивается рассмотрением политических аспектов образования и развития государства. Об этом с достаточной яркостью свидетельствуют наиболее значительные работы, к которым относятся исследования Хаммера-Пургшталя и Шпулера. Книга Хаммера-Пургшталя вышла в прошлом веке66) и [22] была переиздана без изменений в 1979 г. Автор, по сути дела, рассматривает не историю государства, а излагает политические события, происходившие во время правления того или иного хана. Никаких вопросов, связанных с географией государства, он не касается. Шпулер более разносторонне раскрывает историю Золотой Орды, показывая не только ее политическое развитие, но и быт, культуру, экономику. При этом автор, кроме летописей, привлекает также археологические материалы (в основном раскопки Ф. В. Баллода). Однако и он не рассматривает каких-либо историко-географических вопросов, ограничиваясь приведением выдержек из русских, восточных и других источников без авторского комментария. Естественно, что такая манера подачи материала оставляет множество лакун и неясностей, особенно при сопоставлении средневековых географических сведений с современными. Второе издание книги Шпулера, вышедшее в 1965 г. в Висбадене, хотя и является расширенным, но не дополнено какими-либо историко-географическими исследованиями.

* С запада, вообще-то — HF.

1) Гумилев Л. Н. Поиски вымышленного царства. М., 1970, с. 202.

2) Поволжье в средние века. М., 1970; Города Поволжья в средние века. М., 1974; Средневековые памятники Поволжья. М., 1976. Более подробная библиография содержится в этих изданиях.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

111подонье поволжье полтава
138феодоро урочище возвышенность
Егоров В. Историческая география Золотой Орды в XIIIXIV вв. истории 3 министерства
Егоров В. Историческая география Золотой Орды в XIIIXIV вв. истории 4 золотой
Егоров В. Историческая география Золотой Орды в XIIIXIV вв. истории 6 местность