<<<     ΛΛΛ     >>>   

Но и оседлые народы не были кроткими пахарями, которые постоянно страдали от притеснений буйных кочевников. Манчжурская династия Цин во второй половине 18 века полностью уничтожила Джунгарское ханство, и проводило политику оседания монгольских племен. Российская империя также внесла свой вклад в уничтожение кочевого образа жизни. В определенном смысле войну между казахскими ханствами и джунгарами можно рассматривать как войну за среду обитания и сохранение образа жизни.

В 19 веке усиление среднеазиатских ханств и Российской империи привело к мощному давлению на кочевничество с юга и с севера.

Отошения земледельцев и кочевников- это не только борьба, но и взаимное поглощение. История знает достаточно большое количество примеров, когда осуществлялся переход от оседлости к кочевничеству, и наоборот. Лорд Кинросс, например, пишет "В отличие от других известных в истории кочевых народов - гуннов, монголов, эфемерных аваров - турки-сельджуки оказались способными - в смысле устойчивости и продуктивности - ответить на вызов оседлой жизни. Приспосабливая свои собственные традиции и институты к требованиям оседлой цивилизации, они проявили себя как строители империи, обладавшие конструктивным чувством государственного управления, внося свой позитивный вклад в историю, по мере того как старый мусульманский мир совершал переход к новому этапу социального и экономического, религиозного и интеллектуального прогресса. Эти пастухи и воины степей стали жителями городов - чиновниками, купцами, промышленниками, ремесленниками, владельцами земли и земледельцами, строителями дорог, караван-сараев, мечетей, школ и больниц. Они стали культивировать и поощрять развитие научных школ - философии и других наук, литературы и искусства, в чем до них подали пример персы и арабы" [146].

Сходный процесс происходил несколько ранее и в Центральной Азии, когда кочевые узбеки, возглавляемые Шайбанидами, захватили земледельческие регионы. "Оседло-земледельческое население сумело быстро ассимилировать пришлое узбекское кочевое" - такова существующая до настоящего времени трактовка событий. Но нельзя забывать, что ассимиляция - это процесс обоюдный. Приобщение кочевников к оседлой цивилизации требует определенных усилий и со стороны скотоводов. Сохранение языка и некоторых элементов в культуре привело к появлению нового феномена в Центральной Азии - массовой ассимиляции значительной группы тюркского кочевого элемента местным, ирано-язычным, утратившим язык, но сохранившим культуру. Естественно, что тюркизация начиналась намного ранее вторжения кочевых узбеков, но массовый характер она приняла именно в этот период.

Сегодня существует проблема этнической идентификации городов, прежде всего пограничной полосы между Степью и оазисами. Города, размещенные на территориях современных государств, считаются, несомненно, принадлежащими древним культурам автохтонных народов. Тем не менее, вопрос достаточно спорный и также подверженный политической конъюнктуре.

Практически все города основаны как центры земледелия и международной караванной торговли. Отличительная особенность данных городов - серьезные укрепления, которые защищали жителей от набегов кочевников. В частности, К. Байпаков и другие археологи отмечают связь между развитием Шелкового пути и ростом городов. Именно укрепленных городов, так как постоянно воздействовал фактор кочевого вторжения. "В этот период в долинах Чу, Таласа и Сыр-Дарьи шло формирование городских центров, предтечей которых являлись земледельческие поселения, окруженные стенами с башнями. Многие из них открыты археологами в предгорной зоне Тянь-Шаня, в долинах Арыси, в среднем и нижнем течении Сырдарьи. Особенно хорошо сохранились такие города в сухой пустынной зоне Приаралья в Джетыасарском урочище. До сих пор высятся просушенные солнцем их желтые стены, глядят на плоскую равнину глазницы стреловидных бойниц, а под такырами скрыты огромные древние некрополи" [147].

Практически все города по трассе Великого Шелкового пути основаны согдийцами. Естественно, что столь категоричное утверждение вызывает сопротивление сторонников автохтонной теории происхождения городов. Например, Е.И. Агеева писала, что регион Южного Казахстана и Семиречья "не был объектом колонизации Согда и Хорезма, а самостоятельным с особой экономикой и культурой регионом, сыгравшим значительную роль в исторических и экономических судьбах народов Средней Азии". Тем не менее, согдийский культурный комплекс четко прослеживается в памятниках Семиречья [148].

Усиление этого согдийского элемента можно связать с арабским завоеванием, который вызвал мощную миграцию в 7 веке из Ирана, в 8 веке из Средней Азии, в том числе и в Отрарский оазис. По этому поводу Ю. Мотов выдвигает идею согласованного движения согдийцев в Отрарский оазис и кочевников огузов из Семиречья в Приаралье. Совпадение политических и экономических интересов пришельцев явилось, видимо, той основой, на которой сложился (или был обновлен) союз верхушки кочевников-огузов и согдийцев. На этой основе, вероятно, и произошло создание государства огузских ябгу [149].

Попытки локализовать этническую историю в современных государственных границах приводит зачастую к далеким от реальности выводам. В связи с этим происходит вынужденный отказ от тех традиций, который присущи предкам современных народов или придание им черт несвойственных.

Функциональная роль кочевников в истории Великого шелкового пути заключалась не в создании городов, и в этом нет ничего уничижительного. Другое дело, что города строились и развивались благодаря открытию ими новых путей, охране караванов и самих городов, предоставлению вьючных животных и тягловой силы, торговли скотом.

По мере включения в орбиту мировой торговли новых и новых регионов, происходило распространение в Центральной Азии городской культуры. И в этом процессе весьма велика не только роль торговцев, ремесленников, землепашцев, но и кочевников.

Даже города, возникшие вокруг ставок тюркских правителей, наполнялись купцами, ремесленниками и хлебопашцами из других городов. Затем, интенсивный обмен с кочевниками приводил к их оседанию и образованию двуязычного населения. В данном случае необходимо вести речь о включении в цивилизационное пространство тюркского элемента и возникновению билингвы. Тем не менее, этот процесс означал отказ от традиций кочевничества и переход в качественно новое состояние - оседлое, когда осуществлялся переход к торговле и земледелию. Более того, этот процесс означал включение в иную орбиту ценностей, принятие иного мировоззрения. Естественно, что процесс оседания проходил достаточно длительное время.

Поэтому необходимо различать политическое господство тюрков, казахов или кыргызов над отдельными городами от перехода в иное цивилизационное русло. Это разные по содержанию процессы. Смена властителей происходила в этих городах часто, достаточно внимательно просмотреть хронологию возникновения государств на этой территории. Практически все они стремились к сохранению цивилизационной основы во имя получения прибылей. Например, г. Сыгнак впервые упомянут в источниках 10 в., а в 11 в. он назван Махмудом Кашгарским в числе городов огузов. В 12 в. Сыгнак становится столицей кыпчакского государственного объединения. Затем он был разрушен монголами, а в 14 веке становится столицей Белой Орды. Некоторое время в 20-х годах 15 в. город принадлежал Улугбеку, а в 1446 г. его захватил Абу-л-Хайр-хан. В 80-е гг. Сыгнаком завладел Мухаммед-Шейбани, а затем - казахский хан Бурундук. Затем город переходил из рук в руки: им владели в 50-60-е годы 16 в. узбекский ханы, а позже, в конце того же века, он стал владением казахских ханств [150].

Захват городов кочевыми владетелями не означал, что новые владельцы автоматически становились горожанами. Ханы и их приближенные продолжали свой образ жизни. Например, каган Хазарии одну часть года жил в своем дворце в Итиле, а другую - кочевал вне столицы. Рубрук писал, что великий хан Мункэ только два раза в год устраивал пиры в своем каракорумском дворце Тумэн-ангалан, остальное время кочевал в степи.

Уничтожение городов как таковых было крайним средством, которое осуществлялось не только кочевниками. Например, хорезмшах Мухаммед приказал опустошить районы Семиречья и Южного Казахстана, чтобы тамошние города не достались его противникам [151].

Но вопрос об уничтожении городов, особенно во время нашествия монголов, не так однозначен, как кажется. В сообщениях некоторых средневековых авторов есть данные о том, что население многих городов на Сырдарье, в частности, Отрара, Сыгнака и Ашнаса было вырезано монголами полностью. Однако нумизматические данные свидетельствуют, что г. Отрар уже в середине 13 века стал таким крупным торговым и культурным центром, что уступал по свой значимости только столичному городу Алмалыку [152].

Кроме того, процесс формирования национальных государств и сложений наций продолжался достаточно длительное время. Сложение казахов и узбеков можно отнести к 15-16 веку.

Узбекский поэт Мухаммед Али в августе 1989 года писал о том, что история узбеков переплетается с историей таджиков, а образ жизни, традиции, искусство у этих народов сходны. Несмотря на арабское завоевание в 7 веке тюркских земель особое значение приобрел здесь персидский язык, на котором писались научные и литературные труды.

Тем не менее, процесс перехода к оседлости и до настоящего времени трактуется как переход кочевников к более высокой ступени развития. Не случайно основная идеологическая установка современного Узбекистана выводит происхождение народа не от кочевой, а от земледельческой основы. Тем самым отдается дань этой традиции. Но нельзя забывать, что если бы отсутствовала кочевая основа этой культуры, вряд ли были бы возможны завоевания Тимура, который считается основателем узбекской государственности. Именно присутствие кочевого ментального пласта позволило подвинуть земледельцев Центральной Азии к обширным завоеваниям в эпоху Тимура.

И это также не новый феномен в истории взаимоотношений кочевников и земледельцев. Достаточно вспомнить теорию циклов магрибинского историка и философа Абд ар-Рахмана Ибн Халдуна аль-Хадрами (1332-1406). Важное место в его рассуждениях отводится понятию "асабийа", которое в контексте государствоведческой проблематики имеет две смысловые нагрузки - "родоплеменная солидарность" и в то же время "родоплеменная организация". Естественным сроком жизни человека Ибн Халдун считал 120 лет, то же самое он относил к государству - полный цикл развития "племенной империи", как он полагал, составлял также 120 лет. За это время, согласно идеальной схеме, намеченной магрибинским историком, успевают смениться три поколения правителей, каждому их которых удается руководить страной в течение 40 лет.

По мнению мыслителя, первое поколение правящей кочевой династии, захватившей слабые в военном отношении города, отличается смелостью, силой и сплоченностью. Асабийа завоевателей перед лицом покоренного населения увеличивается, традиции примитивной демократии и равенства, принесенные из степей, преобладают, и государь отличается "непосредственностью, простотой и терпимостью".

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Воины степей стали жителями городов - чиновниками
Стремление сохранить тоталитарное наследие автоматически закреплялось в оценках запада за
Разложение натурального хозяйства отражалось в многочисленных документах начала 20 века
Даже умеренные реформы
Ими монголы взимали дань с народов пограничных с империей областей