<<<     ΛΛΛ     >>>   

Роль арабов в Африке громадна. Как известно, они мусульманизировали всю Северную Африку, причем влияние их — расовое, религиозное и культурное — простирается далеко в глубь Африки и с каждым годом расширяется. Уже на наших глазах арабскому влиянию подпала вся область, лежащая на верхнем Ниле вплоть до озера Виктория. Подобный же процесс происходит и в Центральной Африке. Здесь арабы появились позже, чем в Северной Африке; притом это были арабы иного рода. Северную Африку наводнили кочевники Йемена, явившиеся сюда под влиянием проповеди о покорении всего мира мусульманству. В Центральную Африку явились арабские купцы из Омана, преследовавшие торговые цели. Они начали покорение Занзибара, затем подчинили себе Занзибарское побережье и отсюда стали предпринимать экспедиции внутрь Африки, имевшие полувоенный и полуторговый характер. Арабов Центральной Африки немного: их насчитывают не более десяти тысяч семейств. Но они в культурном отношении стоят высоко над туземцами и потому играют здесь огромную роль. Это — богатые люди, владеющие обширными поместьями на острове Занзибар, в прибрежной части материка и во многих местах внутренней Африки. Они владеют множеством рабов, имеют обширные плантации, ведут огромную торговлю, живут по-княжески и, считаясь в подданстве у занзибарского султана, в сущности являются независимыми князьями. Внутри страны они образовали ряд станций, состоящих из нескольких арабских домов, которые по своей величине и толщине глиняных стен представляют настоящие крепости и обыкновенно бывают окружены сотнями хижин для слуг и рабов. В Унианиембэ находятся две такие арабские станции, стоящие одна возле другой — Табора и Квихара. Уджиджи, куда направлялся Стэнли за Ливингстоном, было также арабской станцией, разросшейся в важный город внутренней Африки. Торговая роль арабов в высшей степени важна, так как единственно благодаря им внутренняя Африка имеет возможность сбывать свои продукты и получать продукты цивилизации — ткани, железные изделия, оружие и прочее. Но вместе с тем арабы оказываются страшнейшей язвой Центральной Африки, — потому что важнейшими предметами, которые они вывозят из Центральной Африки, являются слоновая кость и рабы. Охваченные жаждою наживы арабы, чтобы добыть больше слоновой кости, без церемонии отнимают ее у туземного населения, сжигая при этом селения и убивая жителей. Еще убийственнее торговля рабами. Арабы просто предпринимают охоту на людей, разоряя и лишая населения целые страны. Так как оба главных предмета арабского вывоза становится все труднее добывать в областях, лежащих ближе к морю, — слоновую кость из-за ухода отсюда слонов, а рабов — вследствие того, что туземцы, получив огнестрельное оружие, дают теперь отпор арабским разбойникам, — то арабы с каждым годом проникают все далее и далее внутрь Африки. В середине шестидесятых годов они не проникали далее озера Танганьика, а в конце восьмидесятых Стэнли встретил их далеко на западе, по берегам Арувими, притока Конго, и в верхнем течении самого Конго. Конечно, далеко не все арабы занимаются таким разбойничьим ремеслом; есть между ними благородные люди, ведущие правильную и честную торговлю, которая сама достаточно выгодна здесь, чтобы обогатить каждого занимающегося ею. В новейшее время многие из работорговцев убедились в невозможности продолжать свой промысел при новых условиях, созданных появлением в Центральной Африке европейцев, и перешли к правильной торговле и обработке своих плантаций. Против упорных же работорговцев в настоящее время принимаются серьезные меры в Занзибаре, который недавно еще являлся главным пунктом работорговли. Меры эти явились, главным образом, под влиянием открытого Стэнли чудовищного способа, которым арабы получали свой живой товар. Однако еще до сих пор это зло сильно, и многие арабы по-прежнему охотятся на людей, опустошают целые области.

В Унианиембэ Стэнли был с почетом встречен имевшими здесь свою резиденцию арабами. В его распоряжение был отдан один из домов-крепостей, где он и поместился со своими товарами и слугами. Все члены каравана получили щедрые подарки. Здесь же Стэнли нашел караван, отправленный на помощь Ливингстону английским правительством. Караван этот не двигался вперед, потому что дорога в Уджиджи была загорожена новым африканским завоевателем Мирамбо. В Африке постоянно являются своего рода Наполеоны, которые из ничего — из беглых рабов, пастухов или разбойников — превращаются в основателей обширных и могущественных империй, редко переживающих смерть своих основателей. Мирамбо, бывший незадолго до прихода Стэнли атаманом разбойничьей шайки, теперь стоял на пути к основанию большого государства, а позднее действительно стал во главе могущественной империи. Это был кровожадный, хотя умный и способный негр. Возвеличение его ознаменовалось страшным кровопролитием, жертвами которого пали многие сотни тысяч людей. Вместе с тем он страшно ненавидел арабов и в данный момент, перехватив дорогу в Уджиджи, объявил, что ни один караван не пройдет по этой дороге. Унианиембские арабы, терпевшие громадные убытки от этого прекращения сношений с Уджиджи, а стало быть, и со всеми областями, лежащими далее на запад, решились силою прогнать Мирамбо с дороги. Стэнли, только что оправившийся от болезни, которая продержала его целую неделю в постели, решил присоединиться к арабам в надежде посодействовать скорейшему очищению дороги в Уджиджи. Гордые арабы пренебрежительно смотрели на негра Мирамбо и надеялись легко с ним управиться. Действительно, их двухтысячная армия сначала имела успех, но когда пришлось столкнуться с главными силами Мирамбо, невольники арабов, а за ними и сами их господа бежали с поля сражения. Стэнли в это время снова стал жертвой лихорадки и находился в почти бессознательном состоянии. Арабы, убегая, совсем забыли о своем больном союзнике и бросили его на произвол судьбы. Так же поступили и люди Стэнли, принимавшие участие в сражении и потерявшие несколько человек. Только один юноша-араб, вывезенный Стэнли из Иерусалима, позаботился о своем господине, посадил его на последнего остававшегося у Стэнли осла и привез в Унианиембэ. После этого происшествия Мирамбо двинулся на арабское поселение Табора, разрушил несколько домов-крепостей и убил нескольких юношей-арабов, которые смело вышли против него в сопровождении рабов, немедленно покинувших их, как только началось сражение. Табора отстоит всего на час пути от Квихары, в которой поселился Стэнли, и последний ожидал нападения Мирамбо также и на свой дом, но Мирамбо был отвлечен новым неприятелем в лице султана Унианиембэ.

После всех этих происшествий Стэнли решился проникнуть в Уджиджи, обойдя Мирамбо далеко с юга. Однако ему пришлось пробыть в Унианиембэ три месяца, так как его удерживали то собственная болезнь, то болезнь его спутников, то, наконец, отказ последних. Дорога, которую выбрал Стэнли, была совершенно новой и никому не известной. Не только слуги Стэнли, но и смелые арабы-купцы не сомневались, что идти по этой дороге значило идти на верную смерть. К тому же сам Стэнли был так изнурен лишениями и болезнями, что выглядел настоящим мертвецом. Все советовали отдохнуть и возвратиться назад в Занзибар, так как до Ливингстона ему не добраться. Однако мысль оставить дело на половине дороги и предоставить Ливингстона всем ужасам нищеты в глубине Африки, лишенного возможности продолжать свои исследования, или вернуться в Европу, была до такой степени невыносима для Стэнли, что он решил добраться до Ливингстона чего бы это ни стоило. Он решил оставить большую часть своего багажа в Унианиембэ, взять только самое необходимое для Ливингстона и запас товара, достаточный для прокорма небольшого отряда до Уджиджи и обратно. Обещанием богатого вознаграждения Стэнли успел склонить к участию в путешествии 50 человек из своего каравана. Когда отряд выступал в путь, Стэнли был так слаб, что едва мог стоять на ногах. Его поддерживала железная воля, и теперь, когда все держалось более чем когда-либо только на нем, он за всю дорогу до Уджиджи ни разу не болел.

Дорога до Уджиджи была полна прежних трудностей с присоединением новых. Самым важным из последних явилось открытое неповиновение Стэнли его спутников. Оказалось, что страна, по которой они проходили, была в то время театром военных действий между двумя могущественными племенами, и маленький караван путешественников каждую минуту мог подвергнуться нападению воюющих сторон, которые, конечно, не посмотрели бы на то, что это караван мирных путешественников, а с особым удовольствием овладели бы оружием незнакомцев. Люди Стэнли были так напуганы, что решительно отказывались идти далее. Наконец в караване вспыхнул настоящий бунт, и двое из членов конвоя направили против Стэнли свои ружья, чтобы застрелить этого безумца, готового погубить их всех вместе с собой. Стэнли был на волосок от смерти. Его спасло собственное мужество, давшее ему силы не растеряться при таких необыкновенных обстоятельствах и отразить нападение одного из взбунтовавшихся, в то время как один из верных слуг вырвал ружье у другого бунтовщика. После этого эпизода отношения между Стэнли и караваном резко изменились. Мужество Стэнли, проявленное им в этой истории, и великодушие, с которым он простил готовившихся убить его, вместо того, чтобы казнить их, как следовало по африканским понятиям, совершенно покорили караван. С этого момента члены его готовы были идти за Стэнли всюду, куда бы он ни повел их. И действительно, с этого времени спутники Стэнли шли за ним беспрекословно. Это значительно облегчило дальнейший путь и дало возможность Стэнли закончить свое путешествие смелым маршем через казавшийся непроходимым лес. В нескольких днях пути от Уджиджи караван вступал в страну, многочисленные владетели которой запрашивали такую громадную дань за проход по их территории, что если бы Стэнли удовлетворил их требования, он пришел бы в Уджиджи с голыми руками, и вместо помощи Ливингстону принес бы ему обузу в лице 50 человек, которых нужно было кормить. Чтобы этого не случилось, Стэнли решил пройти по лесу, которого избегали даже туземцы, и таким образом миновать жадных владетелей. Лес, по которому он шел, был действительно ужасен. “Какой чудовищный запах и какое неописуемое отвращение производит этот лес! — писал Стэнли в своем дневнике. — Он до такой степени густ, что даже тигру не удалось бы проползти через него, и так непроницаем, что слон не мог бы проложить себе дороги! Если бы собрать бутылку концентрированных миазмов, какие мы вдыхаем здесь, то что бы это был за смертельный яд!” По этому-то лесу шла экспедиция несколько суток, день и ночь, измученная, изголодавшаяся. Наконец караван вышел на открытое место и через день был в Уджиджи, где действительно оказался Ливингстон.

Ливингстон в то время, когда к нему явился Стэнли, был в самом отчаянном положении. Несколько месяцев тому назад он вернулся из продолжительного путешествия по странам, лежавшим за Танганьикой. В Уджиджи его должен был ожидать запас товаров, который он потребовал из Занзибара. Но оказалось, что араб, которому было доверено доставить эти товары, придя в Уджиджи, продал их в свою пользу. Ливингстон остался без всяких средств, один в глубине Африки, без возможности вернуться и даже подать о себе весть. Прибытие Стэнли буквально спасало его от гибели. Понятно, как он обрадовался отважному репортеру, не говоря уже о радости видеть европейца после многих лет пребывания среди одних туземцев. Стэнли, в свою очередь, с ума сходил от радости, что ему удалось наконец добраться до Ливингстона, и в такой критический момент для последнего. Оба путешественника самым сердечным образом сошлись друг с другом и проводили долгие часы в беседе. Стэнли сообщал Ливингстону о мировых событиях последних пяти лет, а Ливингстон — о своих путешествиях и открытиях. Здесь-то, в этих беседах со знаменитым путешественником, явилось и созрело у Стэнли решение посвятить себя Африке, исследованиям в ней, насаждению цивилизации и борьбе с рабством. Здесь же определился и тот район, который Стэнли решил избрать для своей будущей деятельности. Страны за Танганьикой до Ливингстона не были никогда посещаемы цивилизованными людьми. Даже арабы проникли туда всего за два, за три года до Ливингстона. Между тем страны эти были в высочайшей степени интересны. Там оказались богатая природа, густое население и широкое поле для географических исследований. Ливингстон открыл там огромную водную систему, состоявшую из целого ряда озер и рек, которые он принял за истоки Нила, но которые позднее, по изысканиям самого Стэнли в следующее путешествие, оказались истоками Конго. Выдвигался целый ряд географических вопросов, а в голове Стэнли возникали представления о проникновении сюда европейской цивилизации, об образовании здесь государств из туземцев и о спасении последних от язвы рабства и злодейств завоевателей в роде Мирамбо.

От Унианиембэ до Уджиджи Стэнли шел 131 день. В Уджиджи он пробыл с Ливингстоном более двух месяцев. Из этого времени 28 дней были употреблены на поездку по Танганьике к ее северному окончанию, причем наши путешественники решили спорный географический вопрос о реке Рувизи, которая принималась многими за исток Танганьики и начало Нила. В действительности река эта оказалась впадающей в Танганьику, а не вытекающей из нее. 27 декабря 1872 года оба путешественника выступили из Уджиджи в Унианиембэ, чтобы там взять оставленные товары и решить вопрос о дальнейших своих действиях. Трудности пути оставались прежними, но выносить их было неизмеримо легче, так как путешественники теперь не страдали одиночеством, ими руководил соединенный опыт, да и караван их охотнее шел домой, нежели вперед. В Унианиембэ Стэнли сдал Ливингстону все припасы, которые он вез для него, равно как и те, которые были отправлены последнему английским правительством, но не дошли до Уджиджи, застрявши в Унианиембэ. Образовавшийся у Ливингстона запас всего необходимого был так велик, что с ним можно было путешествовать и содержать значительный караван в течение двух лет. Однако воспользоваться всеми этими богатствами в интересах путешествий не было возможности, потому что война, шедшая тогда между Мирамбо, с одной стороны, и арабами и султаном Унианиембэ, с другой, отнимала у туземцев всякое желание сопутствовать Ливингстону. Ввиду этого Стэнли решил идти в Занзибар и, набрав там из местных жителей нужное число носильщиков и конвойных, отправить их к Ливингстону. Делая это, Стэнли приносил весьма чувствительную жертву, так как раньше он намеревался из Унианиембэ отправиться к Виктории навстречу известной экспедиции Сэмюэла Бейкера, поднимавшейся по Нилу вверх к его истокам. Стэнли полагал, отказываясь от этого плана, что он принесет больше пользы, оказав содействие путешествию опытного и прославленного исследователя, нежели предпринимая самостоятельную экспедицию. Стэнли вообще, хорошо зная себе цену, никогда не страдал самомнением; скромность его равняется его смелости и настойчивости. Лишь только Ливингстон согласился на предложение Стэнли, как последний немедленно стал собираться в дорогу. Ливингстон уговаривал его подождать, чтобы собраться с силами и переждать дождливое время, которое должно было вскоре начаться. Стэнли по опыту знал, что значит путешествовать по Африке в дождливое время года, но он не хотел, чтобы начало путешествия Ливингстона замедлялось долее чем нужно. Он вышел 14 марта из Унианиембэ и с невероятной для Африки быстротой прошел расстояние, отделявшее его от морского берега. Между тем как путь от морского берега до Унианиембэ Стэнли прошел в три месяца, обратный путь он сделал в 35 дней, несмотря на то, что в это время шли такие дожди, которых не помнили тамошние старожилы, и экспедиции приходилось идти целыми сутками по пояс и даже по шею в воде. Когда Стэнли достиг морского берега, он встретил здесь экспедицию, снаряженную для розысков Ливингстона на средства, собранные по подписке среди английской публики. Теперь эта экспедиция оказывалась ненужной.

Стэнли исполнил обещание, данное Ливингстону, и завербовал для него нужное число отборных людей. Теперь он уже знал, какие люди годились для путешествия внутри Африки, и умел выбирать их. Отправив этот караван к Ливингстону, Стэнли наконец мог вернуться в Европу и затем в Америку. Его путешествие от времени выступления внутрь Африки до момента возвращения на морской берег продолжалось тринадцать месяцев. Всего же со времени знаменитого разговора Стэнли с Беннетом прошло два года и восемь месяцев, и все это время Стэнли находился в пути, переезжая с одного места на другое. Стэнли вернулся в Европу страшно изможденным. Худоба его снова приняла феноменальный характер. Он выглядел стариком, хотя ему было всего 32 года. Волосы поседели. Вообще наружность Стэнли так изменилась, что его не узнавали знакомые. Мать, которую он посетил немедленно по приезде в Англию, была страшно поражена жалким видом своего Джона и утешилась, только видя, как быстро он поправлялся от основательной английской кухни.

Подвиг Стэнли — розыск Ливингстона и оказание ему помощи — произвел сильнейшее впечатление во всем цивилизованном мире. Стэнли отныне стал знаменитостью. Беннет, давший средства для его экспедиции, не остался в проигрыше, так как номера “New-York Herald”, в которых печаталось описание путешествия Стэнли, расходились в бесчисленном множестве экземпляров. Общее сочувствие к молодому путешественнику с лихвою вознаградило его за все понесенные лишения. Но в общем хоре похвал и одобрений слышались голоса и иного рода. Нашлись англичане, которым было досадно, что Ливингстона открыл не англичанин, а американец, за которого принимали Стэнли, так как его прошлое не было известно. И вот даже в английском географическом обществе нашлись люди, утверждавшие, что Стэнли — просто шарлатан, Ливингстона никогда не находил, а привезенные им письма знаменитого путешественника и дневник последнего просто подделал. На эти инсинуации Стэнли достойно ответил своими дальнейшими путешествиями, пред которыми совершенно бледнеет то, что было исполнено им для отыскания Ливингстона.

ГЛАВА III. ЧЕРЕЗ АФРИКУ

Недолго отдыхал Стэнли. Окончив книгу, посвященную описанию своего смелого путешествия, “Как я отыскал Ливингстона” (имеется в русском переводе), Стэнли немедленно же отправился корреспондентом в страну ашанти (на Гвинейском берегу Африки), с которыми тогда вели войну англичане, и присутствовал при взятии Кумассии, столицы ашанти. В это время до Стэнли дошли известия о смерти Ливингстона, который со снаряженным Стэнли караваном отправился глубоко внутрь Африки, к верховьям столь занимавшей его реки Луалабы, которую, как мы уже говорили, он принимал за исток Нила, и здесь, под 13° южной широты, скончался на берегу таинственной реки. Стэнли смотрел на себя как на наследника Ливингстона по вопросу о Луалабе, который впоследствии оказался важнейшим географическим вопросом нашего века, и потому решился продолжать исследования великого путешественника. Он вернулся в Англию, написал книгу “Жизнь и путешествия Ливингстона” и стал готовиться к экспедиции, которая должна была решить вопросы об истоках Нила и о том, что за река — величественная Луалаба, имевшая уже в центре Африки вид одной из величайших рек мира: есть ли это верхнее течение Нила, Нигера или Конго, как думали тогда немногие? Экспедиция, которую затевал Стэнли, должна была стоить громадных денег, но теперь ему не трудно было достать необходимые средства. “New York Herald” и “Daily Telegraph” составили синдикат, который и дал средства для экспедиции.

21 сентября 1874 года Стэнли высадился в Занзибаре, а 17 ноября выступил внутрь Африки во главе огромного каравана. На этот раз состав экспедиции был еще более многочисленным, нежели в первое путешествие. Стэнли сопровождали трое европейцев, на этот раз выбранных более осторожно и оказавшихся вполне достойными товарищами великого “землепрохода”. Это были два брата Покок и Фридрих Баркер. Караван состоял из 366 человек, в состав которых входили конвойные, носильщики, 36 женщин и шестеро детей. Разумеется, такая многочисленность каравана сама по себе уже служила источником целого ряда затруднений. Одни заботы о еде для такой массы людей чего стоили! Но Стэнли готовил многолетнее путешествие и хотел поставить себя вне зависимости от того, пришлют ли ему вовремя необходимые товары, заменяющие монету, из Занзибара, или нет, — как это случалось с Ливингстоном, который должен был постоянно прерывать на половине свои исследования за недостатком средств. Приходилось, таким образом, брать массу товаров, а это, в свою очередь, требовало массы носильщиков. Среди груза, взятого Стэнли с собой, нужно отметить большую лодку “Lady Alice”, которую несли разобранной на части.

Первоначально Стэнли направил свой путь к громаднейшему озеру Центральной Африки Виктория или Укэреве, чтобы отсюда начать исследования истоков Нила. Сначала дорога шла по тому же пути, которым проходил Стэнли в первое путешествие, и здесь встречались все те же трудности и страдания. Но уже в стране Угого страдания эти увеличились. И в первый раз страна эта показалась Стэнли самой разбойничьей из всех пройденных им. Она делилась на множество мелких владений, из которых каждое требовало пошлины за проход, не разрешая до взноса таковой ни покупать провизии, ни брать воды, ни даже останавливаться лагерем. Требования платы были непомерно громадны. Чтобы не дать окончательно ограбить себя, нужно было вести многочасовые споры. В это время весь караван, измученный дневным переходом, страдал от голода и жажды. Обратиться к силе нечего было и думать, так как жители Угого, несмотря на свою разрозненность, дружно сплачивались при нападении на отдельное село и вся страна вставала на защиту своего права обирать караваны. Стэнли радостно вздохнул, когда наконец выбрался из этой негостеприимной области.

Из Угого Стэнли повернул на север, к озеру Виктория. На этом пути самые тяжелые испытания экспедиции пришлось вынести в стране Итуру. Жители отнеслись враждебно к экспедиции с первого же момента вступления Стэнли в их область, и эта враждебность все увеличивалась по мере дальнейшего пути. Туземцы отказывались давать проводников, не продавали провизии, наконец предательски зарезали двух носильщиков. Стэнли старался до последней возможности сохранять мирные отношения с туземцами, но это оказалось невозможным. Огромные толпы напали на караван и осыпали его стрелами. Стэнли вынужден был пустить в ход оружие. Два дня пришлось биться с храбрыми дикарями почти грудь в грудь. После этого поднялась вся страна и против маленького отряда Стэнли началась настоящая война. Война эта стоила экспедиции 53 человек, и только смелость Стэнли, неожиданно обнаруженные им стратегические таланты да единодушие каравана, готового идти на смерть за своим вождем, дали возможность экспедиции пробиться через неприятельские полчища, сражаясь непрерывно в течение нескольких дней.

С такими приключениями Стэнли дошел через два с половиной месяца по выступлении из Занзибара до озера Виктория. В составе экспедиции к этому времени недоставало уже более 160 человек, из которых половина дезертировала, а остальные были убиты или умерли от болезней и истощения. Вся экспедиция была страшно измучена; половина людей состояла из больных. Туземный начальник Кагегии, городка на берегу Виктории, принял экспедицию самым радушным образом, и она имела возможность теперь спокойно отдохнуть. Сам Стэнли, однако, не думал об отдыхе. Он приказал спустить на воду свою лодку “Lady Alice” и с одиннадцатью людьми отправился исследовать Викторию.

Плавание по озеру оказалось крайне трудным. Бурное озеро-море готово было каждую минуту поглотить утлое суденышко. Но это было еще самым легким из бедствий. Гораздо больше беспокойств доставляла неприязненность населения. Всякий раз, как только Стэнли высаживался на берег, чтобы запастись провизией или отдохнуть, на него нападали вооруженные дикари, на озере постоянно приходилось сталкиваться с пиратами. Однажды на “Lady Alice” напала целая флотилия пирог, которую удалось отразить только благодаря огнестрельному оружию. В таком положении постоянной тревоги путешественники пробыли три недели. Вдруг все это совершенно исчезло, словно по волшебству. Вместо враждебных лиц, вооруженных воинов и туч стрел наших путников стали встречать радостные лица, дружественные приветствия и самое радушное гостеприимство. Оказалось, что Стэнли попал в королевство Уганда, управляемое могущественным Мтезой.

Мтеза был такой же баловень фортуны, как и Мирамбо, с которым Стэнли вынужден был воевать в первое свое путешествие. Он также из авантюриста сделался основателем и владетелем одного из могущественнейших государств Центральной Африки; только государство, основанное им, несравненно могущественнее царства Мирамбо. В Уганде насчитывают до 5 миллионов жителей. Страна эта лежит на северном и западном берегах Виктории и представляет собой счастливейшую местность Центральной Африки по природным условиям. При обычном для Центральной Африки богатстве даров природы она в то же время лишена многих тяжелых неудобств этой природы и по своим климатическим условиям особенно благоприятна для пребывания европейцев. Под управлением Мтезы страна достигла необыкновенного процветания, и Стэнли был крайне поражен, встретив в глубине Африки такую богатую область, что называется, полную молока и меда. Прием, устроенный Мтезой Стэнли, по своему великолепию превосходил все, что может представить самая пылкая фантазия. Достаточно сказать, что навстречу Стэнли вышли до четверти миллиона людей. Мтезе чрезвычайно понравился первый увиденный им европеец, и он осыпал его своими милостями. В первый же день для Стэнли и его одиннадцати спутников Мтеза прислал дневное пропитание, состоявшее из 14 быков, 8 коз, ста мер бананов, трех дюжин кур, четырех громадных кувшинов молока, четырех корзин пататов, пятисот початков кукурузы, корзины риса, двухсот яиц и десяти бочек бананового пива. Такой же была щедрость Мтезы по отношению к Стэнли во все время пребывания последнего у его двора. Мтеза расспрашивал Стэнли о всевозможных предметах и был поражен обширными познаниями белого человека. Он показал Стэнли свой гарем, состоявший из нескольких сот женщин, и обещал всяческое содействие его экспедиции. Стэнли просил дать ему лодок, чтобы перевезти в Уганду своих спутников, оставленных в Кагегии. Мтеза послал с ним одного из начальников своего флота, чтобы переправить экспедицию Стэнли. Однако оказалось, что этот подчиненный Мтезы отнюдь не разделяет энтузиазма своего господина к белому и, отплыв от столицы Мтезы подальше, спокойно бросил Стэнли на произвол судьбы, а сам возвратился. Положение Стэнли и его спутников на возвратном пути было ужасно. Лишенным припасов, им приходилось голодать, а между тем высадка на берег грозила смертью от враждебных туземцев. На одном острове Стэнли и его товарищей, высадившихся на берег, окружила громадная толпа туземцев, вытащила из воды их лодку, унесла весла и готова была приступить к убийству самих путешественников. Только хитрость Стэнли, успевшего обманом снова спустить лодку, спасла экспедицию от смерти; но зато спасенные беглецы оказались на озере без съестных припасов и к довершению несчастия без весел. После целого ряда подобных несчастий Стэнли наконец добрался до своего каравана, оставленного в Кагегии. Здесь дело также обстояло далеко не благополучно. Многие из каравана умерли от дизентерии, другие готовы были бежать ввиду трехмесячного отсутствия Стэнли, которого они считали погибшим. В числе умерших был и один из белых спутников Стэнли, Баркер. Один из братьев Покок умер еще ранее, и, таким образом, у Стэнли оставался теперь только один белый товарищ — Франц Покок.

Стэнли стал искать средства перевезти свою экспедицию в Уганду. На это пришлось потратить полтора месяца, пока, наконец благодаря помощи одного из туземных владетелей Стэнли мог посадить на лодки остаток своего каравана, состоявший всего из полутораста человек — мужчин, женщин и детей. Начало плавания было несчастно. Сильная буря разбросала лодки Стэнли, а затем произошла кровопролитная ссора между его собственными людьми, которую ему едва удалось прекратить. Пришлось вернуться назад. И только еще через полмесяца экспедиция тронулась в Уганду. Стэнли снова испытал массу приключений. На одном из островов экспедиция была бы окончательно перебита туземцами, если бы в последний момент не подоспел на помощь отряд войск, посланных Мтезой, который не поверил в смерть Стэнли, как о том донес ему коварный адмирал. Отряд этот должен был разыскать Стэнли и явился в самую критическую минуту, чтобы спасти экспедицию.

Мтеза снова принял Стэнли и его спутников как самых дорогих друзей. В это время он готовился к войне с одним возмутившимся против него племенем и просил Стэнли сопутствовать ему в походе. Для этой войны Мтеза собрал до 150 тысяч войска, но ничего не мог поделать с бунтовщиками, засевшими на одном из островов и упорно выдерживавшими нападения, пока не построили по совету Стэнли невиданного в Африке судна, приведшего в ужас непокорных и заставившего их подчиниться Мтезе. В благодарность за помощь Мтеза оказал всяческое содействие отправлению Стэнли к озеру Мута-Нциге и дал ему значительный отряд войска для защиты при прохождении через владения Униоро, другого сильного государства Центральной Африки, владетель которого отличался крайней враждебностью к чужеземцам. Благодаря отряду угандцев Стэнли прошел через владения Униоро беспрепятственно, но везде встречал пустые селения, оставленные жителями, не пожелавшими вступать в какие бы то ни было сношения с экспедицией. На озере Мута-Нциге население также встретило экспедицию враждебно. Здесь Стэнли пришлось уже встретиться с ненавистью к белым. Дело в том, что Униоро, а также некоторые другие страны Центральной Африки, лежавшие на его пути, уже граничили с областями, которые в то время покорили и присоединили к Египту сподвижники знаменитого Гордона, в особенности Эмин-паша, губернатор Экваториальной провинции. Стэнли был встречен здесь как враг, и население рыцарски предупредило его, чтоб он приготовился выдержать нападение. Отряд угандцев, сопровождавший Стэнли, был испуган этим объявлением войны и решил отступить. Напрасно Стэнли протестовал против этого решения и грозил начальнику отряда гневом Мтезы. Угандцы на другой же день пошли назад, и Стэнли вынужден был следовать за ними. Выйдя из страны Униоро, Стэнли отделился от угандцев и пошел к Нил-Александре. Здесь к нему пришло письмо от Мтезы, который страшно возмутился трусостью начальника своего отряда, заключил его в тюрьму и умолял Стэнли вернуться и взять у него хоть целую армию для своих целей. Но Стэнли в это время пользовался уже благоволением другого африканского государя, так что помощь Мтезы ему была не нужна. Нил-Александра, или Кагера, был в то время совершенно неизвестною рекою, и Стэнли решил обследовать его. Здесь лежало негритянское царство Карагуэ, управляемое идеальным африканским государем Руманикой. Это был чрезвычайно добрый человек, который не только встретил Стэнли с полным радушием, но и сам увлекся исследованиями путешественника. Он собирал целые географические конгрессы из сведущих африканцев и вообще оказывал работам Стэнли всяческое содействие. Благодаря помощи Руманики Стэнли мог определить, что Нил-Александра есть самый южный приток озера Виктория, а следовательно, и самый верхний исток Нила.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Многие англичане пожелали присоединиться к экспедиции
Путешествовать ливингстон начал в 1841 году
Ребенком он и особенно человеком