<<<     ΛΛΛ     >>>   

*

Существенными особенностями отличалось монастыр­ское хозяйство. Монахи, как правило, делились на не­сколько разрядов, низший из которых являлся самым многочисленным. Экономы, ключники, казначеи, приврат­ники, каллиграфы, иконописцы, библиотекари находи­лись в привилегированном положении, а пахари, куз­нецы, плотники, ткачи, седельники, башмачники, конюхи, скотники, мельники, шерстобиты, огородники, садоводы, гончары, портные, корзинщики, мойщики одежд, пекари, повара еле успевали перемежать труд молитвой и бде­ниями. Как и в поместьях светских господ, в монастырях иногда применялась некоторая механизация: тесто заме­шивалось с помощью ходящего по кругу вола, вода подавалась по трубам водопровода, имелись мельница, водяная или приводимая в движение животными, куз­ница, гончарня и т.п.

Но монастырь не распылял своих богатств, подобно светскому богачу, между наследниками, не тратился на поддержание престижа, содержание отряда оруженосцев и пышной свиты, на дорогое оружие и доспехи, на сна­ряжение для участия в походах и т. д. Поэтому в жит­ницах монастырей чаще залеживались крупные запасы зерна, а в подвалах застаивались амфоры с вином и олив­ковым маслом. Монахи умели лучше светских магнатов «мирным путем» прибирать к рукам и соседскую зем­лицу, обольстив ее религиозного и невежественного хо­зяина.

В монастырях также трудилось немало мистиев (чаще всего в соответствии с уставом обители они долж­ны были быть бессемейными). В одном из житий расска­зывается, как выгнанный монахами за ничтожный про­ступок мистий пытался в отчаянии сжечь монастырские житницы, ибо он, негодует составитель жития, был «мужланом и холопом, во всех своих чувствах ничем не лучше неразумного скота».

*

Резкие отличия в положении крестьян и господ от­ражались на всем их жизненном укладе и прежде всего — на покрое и качестве одежды, составе пищи, внешнем виде жилищ и их интерьере. Одежда простых поселян почти не претерпевала изменений на протяжении веков: короткий плащ, перекинутый через плечо, рубашка-хи­тон из грубого полотна или шерсти, заправленная в та­кие же штаны, перевязанные крест-накрест ремешком сапоги. Андроник I Комнин велел изобразить себя в одежде поселянина с косой в руках: на нем длинная си­няя рубаха и белые сапоги до колен. По словам крупного деятеля духовенства IX столетия Феодора Студита, он, совершая в юности монашеские подвиги, носил навоз на поля ночью или в полдень, когда его никто не мог уви­деть: в полдневный зной крестьяне, видимо, соблюдали сиесту. Ложем бедняка был матрац, набитый соломой. Мрак в его хижине разгонялся угольями, факелом либо лучиной.

Состав пищи крестьянина целиком определялся его хозяйственными возможностями. Чаще всего это были ячменный хлеб, разбавленное водой вино и овощи. Признаком крайней бедности считалось употребление в пищу мякины, отрубей, желудей, и мяса «морской свиньи» (дельфина). Досыта крестьянин старался наесться утром, перед началом трудового дня; в обед он ел «в ме­ру», а перед сном — лишь овощи и фрукты. Немало бед­няков ели вообще один раз в день. Недаром у них, как говорится в сказании о Стефаните и Ихнилате, глаза разбегались, когда доводилось увидеть на столе, в непо­средственном соседстве, и хлеб, и вино, и бобы, и сыр, и фрукты.

Одежда богача состояла из тонкого льняного или шел­кового хитона, штанов из дорогой шерстяной ткани. Пояс его был шит золотом, украшен инкрустациями и уложен в щегольские складки, воротник — надушен. Сапоги богачи носили с загнутыми носками. Плащ эпического героя Дигениса Акрита был расшит изображениями грифонов, шапка опушена дорогим мехом, платок заткан золотом. Мехом были оторочены и одежды воительницы Максимо, а нижняя рубашка ее светилась насквозь, как паутинка.

Богато отделывались благородными металлами и дра­гоценными камнями оружие, седельный прибор и попо­ны коней и мулов магната. Для знатных дам изготовлялись особые седла, они украшались жемчугом и золотыми бляхами в виде зверей и птиц. Седло имело роскошный чехол, а с крупа коня или мула свисало покрывало из шелка.

Интерьер дома богача в сельской местности был великолепен. В спальнях стояли золоченые кровати с дорогими покрывалами, в гостиных — столы, инкрусти­рованные слоновой костью, золотом и серебром (у Фила­рета Милостивого за такой стол садилось 36 человек). Вечером горели светильники на чистом оливковом масле, у ложа курились мускатный орех, камфора, касия, амбра и мускус. Когда сельский магнат собирался в дальнюю дорогу, сборы продолжались несколько недель: для него и многочисленной свиты готовились запасы провизии и походное снаряжение всех видов.

Достаточно здоров, говорится в анонимной сатире «Тимарион», тот, кто сидит в седле и способен съесть курицу. Но курица и дичь на столе бедняка была лишь залетной праздничной гостьей. Богачи же из-за неуме­ренного потребления жирной пищи и вина нередко страдали от ожирения и подагры (медики советовали им побольше за обедом есть кресс-салата, мальвы и асфоде­ли). Некоторые гурманы могли безошибочно определить по вкусу, откуда привезены мед и вино и сколько дней было зажаренному целиком молочному поросенку. Лаком­ством считалось мясо пятимесячного ягненка, трехгодова­лой особо откормленной курицы, вымя молодой свиньи. Свинину подавали с фригийской капустой, ее доставали из жира в горшке прямо рукой или вилкой о двух рожках.

*

Между деревней и городом в Византии всегда ощу­щалась глухая постоянная вражда, в особенности свойст­венная жителям деревни и обусловленная глубокими эко­номическими, социальными и политическими причинами. Об истоках вражды провинциальной землевладельческой аристократии к константинопольской сановной знати речь пойдет ниже. Что же касается простых поселян, то их ненависть к городу объяснялась прежде всего тем, что в Византии (в отличие от стран «классического феодализма» на западе Европы) не замок сеньора, а го­род властвовал над деревней: в нем проживали и сами магнаты-землевладельцы и представители имперских властей. Неприязнь крестьян к городу распространялась и на рядовых горожан, и причины этого коренились в особенностях византийской налоговой системы.

Уплачиваемые крестьянами налоги были по преиму­ществу денежными. Деньги же крестьянин мог добыть главным образом в городе: даже через руки нищего поденщика, буквально все покупавшего на рынке, прохо­дило в год раз в пять больше денежных знаков, чем через руки крестьянина, эпизодически обретавшего не­сколько монет для уплаты налога и покупки самого необ­ходимого. Но в городе, пытаясь приобрести деньги, крестьянин часто терпел убытки от государственной политики фиксированных цен на продукты, от высоких торговых пошлин, и также оттого, что продавать свои товары он должен был не непосредственно потребителю, а перекупщикам-оптовикам, членам торговых корпора­ций. Кроме того, хотя случаи увеличения налогов в го­роде бывали, все-таки рост платежей в пользу казны касался, как правило, только крестьян, и от него выигры­вали горожане 3.

Крестьяне избегали города, появляясь там лишь в случае крайней необходимости (торговля, поиск заработка, бегство от вторгшегося врага). Они презирали горо­жан за развязность, распущенность нравов; они знали, что плоды тяжелого сельского труда стекаются в город, а крестьяне живут хуже горожан. Писатель конца XII — начала XIII в. Никита Хониат рассказывает о случившейся на его глазах характерной сценке: ограблен­ные крестоносцами весной 1204 г. беженцы из Константинополя тайком пробирались к портовым городам и, предлагая крестьянам остатки денег и ценностей, про­сили их продать продукты. Поселяне же забирали у го­рожан вещи почти даром и со злорадством приговари­вали: «Вот и мы обогатились!»

Горожане в свою очередь высмеивали грубую, испач­канную землей одежду поселян, их невнятную речь, растерянность на шумных улицах и площадях; они поте­шались над молчаливостью крестьянина, неспособного связать двух слов, ибо овцы, быки да собаки — его един­ственное постоянное «общество».

В науке часто спорят о содержании понятия «город». Не будем касаться этого вопроса здесь. Для крестьянина той поры город был олицетворением безумной роскоши, жестоких властей, праздным и шумным торжищем, гнез­дом всяких пороков. Поселянина поражало обилие реме­сленных мастерских в городе, но вряд ли могло удивить искусство ремесленников-горожан, ибо в какой-то мере каждый земледелец был ремесленником, самостоятельно изготовлявшим многие из нужных ему орудий и предме­тов быта. Деревня знала искусных гончаров, кузнецов, портных, сапожников, бочаров, плавильщиков металла. Производство в деревне посуды, кож, войлока, льняной и шерстяной пряжи, циновок и корзин было рассчитано порой и на городской рынок. Создававшиеся в сельских местностях артели строителей (каменщиков, штукату­ров, плотников и столяров) возводили крепости, церкви, крупные монастыри, а порой строили водопроводы и ци­стерны в самой «царице городов» — в Константинополе. (Такие артели, по мысли анонима Х в., являлись приме­ром доброго согласия меж людьми 4.)

Однако и большинство городов империи сохраняло в то время полуаграрный характер. Сады, огороды, ви­ноградники располагались и вне и внутри городских стен. На соседних с городом пастбищах пасся круглый год скот горожан. Славившиеся своим шелкоткацким произ­водством жители Фив в XII в. в засуху вымаливали дождь не менее горячо, чем крестьяне окрестных дере­вень. Стратиг Лариссы в конце Х в. полагал, что в случае осады при экономном расходовании одного урожая с при­городных хозяйств можно продержаться три-четыре года.

Но все-таки отличительной, особенностью города и в Византии являлось развитое ремесло. В XI—XII вв. провинциальные города переживали подъем: росло ремес­ленное производство, ширилась торговля, велось усилен­ное строительство. Как и между сельскими областями, между городами существовало своеобразное разделение труда: из Гардикии (Фессалия) везли плуги и телеги, из Спарты, Коринфа и Фив — шелка, из городов Киликии — одежду, а в Фессалонике старались нанять строителей.

*

Ремесленное производство было основано на ручном труде. В частной мастерской работали сам хозяин, члены его семьи, два наемных работника и мальчик-ученик. Относительно крупными являлись лишь государственные мастерские-эргастирии по выплавке металлов, изготовле­нию оружия и воинского снаряжения, дворцовой утвари, седел, сбруи и попон для императорских конюшен и ко­ней дворцовых гвардейцев, «греческого огня» (горючей самовоспламеняющейся смеси, взятой на вооружение), ценных красителей, шелковых и парчовых тканей и т. д. Сохранилось описание ремесленников монетного эргасти­рия: это были одетые в отрепья, босые, покрытые сажей изможденные люди, опаленные огнем, с всклоченными волосами и затравленным взглядом. Свист бича здесь слышался особенно часто, надзор был особенно строг. Более всего именно в государственных мастерских даже в XII столетии применялся труд рабов.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Третьих обязывали пла­тить налоги
Изменить господину
Литаврин Г. Г. Как жили византийцы 2 восстания
чем женщина в странах средневекового запада 1
Заботились заговорщики