<<<     ΛΛΛ     >>>   

Выявление и показ метапаттернов истории — задача настоящего исследования. И это не противоречит названию работы "Концептуальные модели истории". Концептуальные модели в нашем случае являются рациональной экспликацией, первичной теоретической разверткой метапаттернов истории. С другой стороны, концептуаль ные модели углубляют идею истории, сближая ее с метапаттернами истории, реально опосредуя их взаимосвязь.

Метафизический, базовоинтуитивный статус метапаттернов ис тории направляет наше внимание не столько на саму историю, сколь ко на тех, кто ее изучает — историков, людей, стремящихся понять развитие общества, опираясь на его прошлый опыт, опыт прошлого. Метапаттерны "гнездятся" в историческом сознании исследователей. Сказанное не следует понимать в том смысле, что история как ре альность здесь ни при чем, что все дело в реальности познавательной, в чисто методологическом оснащении исторического знания. Нет, ко нечно. Историческая реальность является естественным основанием процесса формирования метапаттернов исторического познания. Скажем так: она индуцирует их своей эволюционной диспозицион ностью, своей открытостью различным познавательным перспекти вам и трактовкам, своей удивительной податливостью, пластично стью и многомерностью.

В работе будет мало критики, так как метапаттерн — не тот пред мет, который можно и нужно критиковать. Метапаттерны представляют предельно глубокий, экстралогический уровень исторической реальности. Логические аргументы и доказательства в данном плане бессильны. В чем-то здесь, пожалуй, прав Фихте [35, C.126]: "Философ, который занимается историей в качестве философа, руководится при этом априорною нитью мирового плана, ясного для него без всякой ис тории; и историей он пользуется отнюдь не для того, чтобы чтонибудь доказать посредством последней (ибо его положения доказаны уже до всякой истории и независимо от нее), а только для того, чтобы пояснить и показать в живой жизни то, что ясно и без истории".

Метапаттерны именно как метапаттерны все равны, одинаково правомерны и состоятельны. У каждого свои сторонники или поклон ники. И никакими просчетами, ошибками и т.п. в их фактурном, эм пирическом представлении эту связь разрушить невозможно. По другому, не через призмыпаттерны смотреть на социальную реаль ность, историческую действительность просто нельзя. В понимании метапаттерна важна не истинность, а аутентичность, т.е: что сам ав тор думает обо всем этом, каким образом и чем именно он убеждает нас в своей правоте, создает соответствующее настроение. Метапаттерны, обобщая сказанное, даже не выбирают — их предпочитают. А если все же критикуют, то только паттерн паттерном, предлагая вме сто критикуемого какойто другой, более, как кажется, интересный и перспективный.

Обращаться к критической рефлексии мы будем только там, где рассматриваемый метапаттерн явно покушается на "злобу дня", ста новится "слишком" актуальным. По определению, метапаттерны должны быть выше этого, чемто из бесконечности и вечности нашего бытия.

Настоящая работа не претендует, разумеется, на охват всех мета паттернов истории. Цель автора более скромная и простая — пока зать нетривиальность уже наработанного в данной области материала и пригласить к поиску новых, действительно прорывных метапаттернов истории.

Циклический метапаттерн истории один из древнейших в человеческой культуре. Именно с его помощью эту культуру и пытались впервые понять, представить, осмыслить. И надо заметить, не только культуру всю окружающую человека природу, космос, мир в целом. Паттерн циклического круговорота, несомненно, стоит первым в ряду настойчивых усилий человека по познаватель ному овладению временем и историей.

В качестве мировоззренческого ориентира образ цикла сформировался ско рее всего на основе простых и доступных всем наблюдений: смены времен или сезонов года, лунных фаз, морских приливов и отливов, жизненнобиологической размерности (рождение, детство, отрочество, юность, зрелость, старость, смерть) земного пути человека.

Цикл, цикличность непременный элемент архаической мифологической картины мира. Имеются в виду главным образом мифы, повествующие о периодических катастрофах и обновлениях мира, об умирающих и воскресающих богах и тому подобных вещах. Причем, что интересно, эти повествования не знают жестких локальных или региональных границ. Они встречаются у разных народов и в разных культурах. Нескончаемая дихотомическая череда уходов и возвра щений, смертей и рождений легко просматривается, к примеру, в ми фах о египетском Осирисе, шумереской Инанне, греческом Адонисе. Яркую, инкрустированную числами цикличность мы находим в индийской мифологии, в ее учении о четырех югах (yuga поколе ние, эпоха, период времени, век, эра), образующих вместе одну ма хаюгу, или большую югу. Большая юга длится ровно 4 320 000 земных лет. Переход от одной юга к другой обусловлен нарастающим падением нравов, уменьшением справедливости в отношениях между людьми, ослаблением религиозности словом, усилением позиций зла и порока в мире. Первая юга представляет собой нечто вроде "золотого века", когда люди еще не знали болезней, горя и печали, жили в радости, равенстве и счастье. Последняя, четвертая юга (ее так же называют смутным или железным веком) характеризуется пол ным расстройством прежнего, высоконравственного у истоков порядка или образа жизни людей. В этот период ведутся бесконечные войны, добродетели попираются, праведность высмеивается, бал правят преступность, распутство, грязная, опутавшая все и вся ложь. Четвертая юга заканчивается мировым пожаром (множество солнц, появляющихся на небе, сжигают дотла все миры) и потопом, после чего начинается новая серия юг. Махаюги, или большие юги, образу ют кальпы. Кальпа имеет как бы две половины: "дневную" и "ночную", каждая из которых состоит из 1000 махаюг. Каждая кальпа это всего лишь Один День (один день и одна ночь) в жизни верховно го бога Брахмы. Брахма живет 100 божественных лет (один божественный год равен 360 земным), после чего все уничтожается, вклю чая и его самого, и наступает хаос, длящийся тоже 100 божественных лет. В конце концов хаос благополучно разрешается новым Брахмой. В соответствии с этим учением на календаре сейчас четвертая юга. А началась она, в пересчете на наше летосчисление, 18 февраля 3102 года до н.э.

Из мифологии циклический метапаттерн почти нетронутым перекочевал в философию. И в таком девственном, первобытномифологическом виде он еще долго питал воображение и научный дис курс философов.

Как свидетельствуют источники, Гераклит говорил о мире, закономерно воспламеняющемся и закономерно угасающем. У него же мы находим и одно из первых описаний циклического взаимопревра щения основных элементов или стихий мира. Трансформацию в на правлении земля вода воздух огонь он называл "путем вверх", трансформацию в обратном направлении "путем вниз . Еще более определенно на сей счет высказывался Эмпедокл. В его понимании все вещи состоят из четырех начал, стихий или корней: огня, воздуха, воды и земли. Движение этих начал определяется дей ствием двух противоположных сил Любви и Ненависти (Дружбы Вражды). Доминирует попеременно одна из них Любовь или Не нависть. Происходящее чемто напоминает движение маятника: лю бовь ненависть, любовь ненависть и т.д. ad infinitum. Качнется в одну сторону Маятник Мира (Необходимости) и начинаются вос становительные, соединительные или смесительные процессы в уни версуме, схождение в "один мирострой", в Одно, в бескачественный Шар; качнется в другую и разделяется, распадается, разлетается в разные стороны до того прочное Одно. Чем не концепция пульсирую щей, расширяющейся и сжимающейся Вселенной! Четыре стихии при этом остаются неизменными, "непрерывно и вечно тождествен ными" себе. Они становятся тем или иным, "разныминавид", как бы пробегая друг сквозь друга.

Под благостными лучами Любви расцветают все жизненные силы человека, люди "испытывают любовные помыслы и совершают дела дружбы". И наоборот, под влиянием Ненависти среди людей начина ются усобицы, распри, на них обрушиваются разом все напасти. Циклический метапаттерн в предельно широком, космическом понимании был доведен до логического завершения стоиками. Сле дуя Гераклиту, они полагали, что в космосе время от времени (по од ной версии, через каждые 18 000, по другой через 10 800 лет) про исходит всеобщее воспламенение (ekpyrosis). За воспламенением, или мировым пожаром, с необходимостью следует "период влаги", в который вызревают, а точнее благодаря которой сохраняются "семена" ("логосы") всего существующего. Из этих семян в положенный срок вырастает новый космос, в точности похожий на сгоревший. Именно в точности, всеми своими деталями, мелочами и подробно стями вплоть до отдельных личностей и индивидуальных судеб. Как утверждал Зенон из Китиона, после мирового пожара люди воскреснут в своем прежнем виде и все повторится сначала: Анит и Мелет будут опять обвинять Сократа, Бусирис убивать чужестранца, а Гер кулес совершать свои подвиги.

Мифология, а на первых порах, как мы успели убедиться, и фило софия отличались синкретизмом, слитностью природного и социаль ного, космического и исторического. Уподобление социального мира, социума миру природному, космическому естественно переплета лось, особенно в истоках, с социоморфностью и антропоморфностью природного, космического порядка.

Одна из первых попыток разведения данных миров, наделения известной самостоятельностью социума, его отдельных фрагментов и сфер при надлежит Платону, хотя и у него понимание истории как обществен ного процесса все же связывалось с учением о космическом движе нии, было в целом космологическим. Например, Платон подробно го ворит о божественно правильном и попятном круговращении Вселен ной [24, т.4, с.18 23], о периодических катастрофах, т.е. пожарах и потопах [24, т.З, с.426 427,505], ставя в прямую зависимость от этого существование человеческого рода, судьбу и жизнь отдель ных людей. Для него установление порядка в движении неба рав нозначно установлению порядка в жизни людей. В то же время он наметил контуры всецело исторического цикла картины эволю ции основных форм государственного устройства или государст венного правления.

Для правильной оценки данной картины важно не подменять античное, а значит, и платоновское понимание государства более позд ними, в особенности его либеральнодемократическими интерпрета циями. В античности государство воспринималось (заметим, не толь ко эмпирически, в повседневной жизни людей, но и в теоретическом плане) как средоточие социальности, как внутренняя, из самой при роды человека идущая форма организации общественной жизни*. Понятие полиса как раз и выражало единство государства и общества (города), политического и социального.

Платон подробно описывает четыре формы, или разновидности, государства: тимократию, олигархию, демократию и тиранию, кото рые характеризуются как "плохой или извращенный" тип государст венного устройства, государственного правления. В действительно сти, однако, Платон ведет речь не о четырех, а о пяти формах госу дарственного строя. Исходной, начальной формой "государства" выступает у него время Кроноса. Конечно, Кронос миф, и государ ство, названное его именем, тоже мифическое. Но не будем забывать, что отношение к мифу в античности было иным вполне серьезным, органически слитным, а влияние мифа было не только психологиче ски, но и социально реальным.

* В этом смысле аристотелевское "человек по природе своей есть существо полити ческое" было по сути пониманием человека как общественного существа, существа, безотчетно стремящегося к "совместному жительству". Политика для Аристотеля это управление "человеком в его общественной жизни", а "государство есть общение свободных людей".

В платоновском "государственном" мышлении времена Кроноса играли роль "золотого века", что вполне в духе паттерна, или жанра, цикла. Для последнего исток, начало всегда нечто самое светлое, со вершенное и благородное. На таком фоне все последующее развитие действительно выглядит как постоянное и последовательное (чем дальше, тем больше) ухудшение, отпадение, извращение, как сплошная порча какихто первозданных образцов.

Что будет, что последует за тиранией? На этот вопрос ответа у Платона мы не находим. Это рождает сомнение: о цикле, циклично сти ли у него речь? Содержательно концепция цикличности не огра ничивается понятием законченного ряда, а с необходимостью вклю чает замыкание (конца с началом) этого ряда, переход в круг, обра щение в круговорот. К тому, что уже было сказано о классически циклическом начале платоновского ряда форм государства, добавим следующее. Разграничение исторического и космического, или кос мологического, у Платона никогда не доходит до жесткого, неприми римого противопоставления. В этом смысле платоновские мысли о го сударстве нельзя полностью отрывать от их космологического фона, где с циклом все было очень определенно, четко и ясно. Наконец, следует иметь в виду и последующее, историкофилософское разви тие платоновских идей о государственном устройстве совместной жизни людей. Оно же, как будет видно из дальнейшего изложения, естественным образом выходит на цикл, завершается однозначной цикличностью.

Духом цикличности пронизаны также философ ские изыскания Аристотеля. Рассуждения о цик ле, постоянном повторении, кругообороте встре чаются чуть ли не во всех произведениях Стаги рита. В "Метеорологике" (3, т.З, с.472 473] он пишет о так назы ваемом девкалионовом потопе, развиваемом далее в кругооборот влажности и сухости, моря и суши. "...На всей Земле, разъясняет философ свою позицию, морс и суша не остаются сами собою, но со временем одно превращается в другое" [3, т.З, с.474]. В "Метафи зике" Аристотель солидаризируется с точкой зрения, что "каждое ис кусство и каждое учение изобретались неоднократно и в меру воз можности и снова погибали" [3, т.1, с.315]. Ту же мысль, что "чуть ли не все уже давнымдавно придумано" встречаем мы и в "Полити ке" [3,т.4,с.412].

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Далее биогеохимическая энергия живого вещества уточняется как этническое поле
Ориентации общества мангейм разделяет на идеологические
Кого данный аргумент в философии истории смущает реальности философия
В основе утопии лежит извечная надежда человека на лучшее
Лежащего в основе справедливости