<<<     ΛΛΛ     >>>   

Наконец, сколь бы ни была на практике лишь химерой эгалитаристская идея ислама о праве равного участия всех мусульман в процессе выработки и принятия всех социально важных решений, об их равной ответственности за деятельность правительства, — уже само ее формальное существование могло служить тормозом тоталитаристским устремлениям политической элиты.

353

Конечно, даже номократия не знает полной тождественности религиозной и других сфер социальной жизни, вследствие чего и появляются в том же исламе многочисленные относительно специализированные религиозные роли, занимавшие дифференцированные позиции и все более склонные придерживаться самостоятельной ориентации в борьбе с политической элитой и бюрократией.

Этот конфликт, красной нитью проходящий через всю историю мусульманского мира, хотя и шел с переменным успехом, окончился победой религиозной элиты. И это понятно. Ведь бюрократии имманентна лишь функция нахождения средств и способов достижения инструментальных целей («бюрократическое знание»). А с социетальной точки зрения значимость социальных позиций, требующих— пусть даже и наивысшей— бюрократической квалификации, всегда меньше, чем значимость социальных позиций, связанных с выдвижением, интеграцией и ритуалистическим выражением общепризнаваемых целей. А эти функции осуществляла только исламская идеология посредством прежде всего религиозного института.

Место суфизма в интегративной системе ислама

Установка на выражение и политической и культурной динамики исключительно в религиозных терминах многократно увеличивала роль религиозного института, как в наибольшей степени воплощающего в себе высшие, трансцендентные ценности, в сравнении с которыми буквально все остальные не имеют принципиального значения. И это религиозные идеологи выдвинули, обосновали и прочно закрепили ту мысль, что исламская история не имеет политической истории как таковой и что существует только история конфессиональной общины, по отношению к которой возвышение или упадок политических организмов есть явление случайное и преходящее. Такая идентификация с универсалистскими и «вечными» религиозно-культурными ценностями позволяла религиозному институту претендовать на статус не только со-правителя, но и судьи светской власти, — особенно тогда, когда ее можно было довольно легко обвинить в нарушении шариата. Но характерно и то, что, культивируя сильное чувство конфессиональной солидарности и даже униформности, исламская доктрина и практика создали в то же время широкие возможности для функционирования «свободных ассоциаций» верующих.

Роль патрона и исламизатора этих параполитических групп,

354

той интеллектуальной силы, которая одна лишь могла заполнить угрожающе расширяющуюся пропасть между народными и официальными элементами ислама, взял на себя суфизм. Тем самым он делал мусульманство поистине единой и всеобъемлющей реалией, двумя неразрывными и взаимопроникающими сторонами которой являются как идеальный, так и реальный, будничный ислам.

Многообразие форм исламской регуляции

Подобно любой иной провиденциальной мессианской идеологии ислам — это чрезвычайно сложная, многозначная система, предназначенная не только адаптировать индивида к сакрализуемым и защищаемым ею общественным отношениям.

Универсалистский характер ислама в сочетании с отсутствием у него супернационального церковного типа структуры позволял религиозной элите то локализовываться и, выступая совместно с местной светской властью, служить тем самым сепаратистским тенденциям либо, напротив, поддерживать централизаторские усилия и создавать динамичные политические организации, то ревностно поддерживать политический строй, то, напротив, развивать оппозиционные ориентации и деятельность, оправдывать реформаторские движения. Наконец, религиозный институт мог блокировать этот режим посредством широко культивируемой политической индифферентности, непрерывно делая упор на лояльность к трансцендентальным, а не к секулярно-политическим ценностям и символам.

Нельзя не принимать во внимание и наличие порой очень серьезных (опять-таки вследствие того, что ислам не знал универсальной церковной структуры) различий культурных, политических и даже сугубо религиозных ориентации верхних и нижних слоев мусульманского религиозного института. Надо помнить, что как раз высшие религиозные авторитеты (кстати говоря, неоднородные) сами же были инициаторами (аль-Афгани, М. Абдо и др.) или же искренними сторонниками (шейх ат-Тахтави и др.) весьма серьезных реформ, предполагавших прежде всего некоторую европеизацию ряда ведущих культурных и политических структур. Между тем низшие слои религиозного института зачастую становились на защиту наиболее архаичных аспектов социального строя. Но и они, однако, могли принять сторону антиабсолютистской оппозиции и, более того, даже стали ведущей по существу силой в процессе генезиса и развития такого религиозного движения, как бабизм.

355

Г. Э. фон Грюнебаум. УММА И ВЛАСТЬ

Перевод осуществлен по изд.: Grunebaum G.E. von. Medieval Islam: A Study in Cultural Orientation. Chicago, 1956. P. 153-169.

Ни в чем расхождение между нормативными принципами законников и действительностью не проявлялось настолько очевидно и с таким ущербом для общества, как в сфере политической организации. Ни в одном другом аспекте исламской цивилизации не проявляется столь убедительно грандиозный и глубокий провал попыток реализации намерений, неспособность воплотить в институтах в разумной степени высшие принципы политического устроения, получившие столь тонкую разработку в трудах законников. В конце концов пропасть между идеалом и действительностью становится настолько невыносимой и циничной, что вызывает отречение от идеала, оставляя лишь слабое прикрытие такого отречения, чтобы охранить совесть религиозной общины, которая продолжала думать о себе как о воплощении божественных начертаний.

Мухаммед образовал из своих сторонников теократию, сообщество, в котором политическая власть принадлежала Богу, управлявшему через пророка как своего посланника и заместителя. Эта божественная миссия была источником его политической власти. Общине было неведомо отличие между светским и духовным в определении этой власти. Утвердившийся в христианстве раскол между церковью и государством был немыслим в исламе. Светская власть была едина с духовной, а государство и было церковью, так как оно охраняло и распространяло ареал веры и заботилось о делах верующих. Сразу после смерти пророка Аллах перестал возвещать свои предписания и государство было ограничено административными делами, сведено к исполнительным функциям. <...>

Ранняя концепция халифата основывалась на принципе выборов, в которых могли участвовать все добропорядочные мусульмане. Однако количество допущенных выборщиков с самого начала было резко ограничено. В «выборах» халифа Османа принимало участие пять выборщиков, затем «кворум» был сведен до трех, а затем и до одного «самого достойного», т.е. самого халифа, назначавшего себе преемника.

[Важным дополнением в практику политического устроения исламского государства стала персидская концепция наследственной монархии, принятая с утверждением династии Аббасидов. Однако

356

именно в этот период в обществе все более проявляется бессилие верующих перед реальной властью, ее своекорыстием и произволом, неспособностью защитить интересы простых людей.]

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Отличающееся от простой децентрализации
Составляют его политическую систему независимо от
Различиями в конфигурации культурных элементов во всех цивилизациях
Существует путьпрекращения страданиясарводайявымирающая деревня причина вымираниянадежда на страдания регионе
Модернизация буддизма