ΛΛΛ     >>>   

Новикова И. Донесения военных агентов как источник для изучения российско-скандинавских отношений периода первой мировой войны

Материалы Шестой ежегодной научной конференции (14-16 апреля 2004 г.) Под ред. В.Н. Барышникова Санкт-Петербург, 2005

С начала XIX в. великие европейские державы ввели в свои иностранные представительства институт военных агентов или, говоря современным языком, военных атташе. Россия не являлась в этом новом деле исключением. Российский институт военных агентов появился здесь практически одновременно с ему подобным из числа других великих держав. С 1857 г. в России начал свою работу также институт военно-морских агентов - официальных представителей государства за границей, в задачу которых входило сообщение сведений об иностранных военно-морских силах.1 Военные агенты занимали по своему статусу и функциям промежуточное положение между карьерными дипломатами и офицерами. Как официальных представителей военного ведомства за рубежом, их называли "дипломатами в погонах". В иерархии рангов они заняли место вслед за временными поверенными, соответствуя уровню советника или первого секретаря миссии.2

В общественном мнении существовало представление, что военный агент - это "официальный шпион", что не совсем соответствовало действительности.3 Главная обязанность военного агента заключалась "во всестороннем изучении военного устройства и военного могущества тех государств, которые поручены их наблюдению, в сборе и обработке возможно полных, точных и своевременных сведений о вооруженных силах и средствах иностранных государств".4 Причем изучение этих вопросов осуществлялось прежде всего на основе легальных, официальных источников информации. Военные агенты были также обязаны следить за прессой и представлять обзор печати государств аккредитации по военным вопросам, "в пределах необходимости" они должны были касаться и политических вопросов.

Особенностью нового периода развития института военных агентов в начале XX в. стало усиление общественно-политической составляющей в информационно-аналитических материалах, направляющихся ими в центральные военные ведомства, тогда как ранее их деятельность была во многом ограничена сбором военно-технических данных и передачей салонных сплетен.5 Полезной, надо пологать, является попытка показать значение информационно-аналитической работы военных агентов для изучения российско-скандинавских отношений периода Первой мировой войны.

В воспоминаниях А.А. Игнатьева дана краткая, но точная характеристика роли и значения Скандинавии для интересов России в Европе. Тогдашний руководитель Генштаба Ф.Ф. Палицын перед вступлением Игнатьева на должность военного агента в Дании, Швеции и Норвегии, отметил: "А, впрочем, самое главное - это там", указав с присущей ему невозмутимостью на северный край висевшей на стене громадной карты Европы. "Да, да. Все будущее там!".6 И хотя эти слова руководителя Генерального штаба относились к 1908 г., значение Скандинавии для интересов России с началом Перовой мировой войны не только не упало, наоборот, заметно возросло. Во-первых, возросло экономическое значение Скандинавских нейтралов. Война 1914-1918 г. стала первой тотальной войной. И победа в ней определялась не только военными успехами. Война испытывала на прочность экономический фундамент государств. Победить в этой войне была способна лишь та коалиция государств, которая лучше приспособилась к ее затяжному характеру и обладала большими экономическими ресурсами. В условиях ожесточенного военного противостояния скандинавские нейтралы взяли на себя роль перевалочных пунктов в экономическом обеспечении воюющих сторон. Они стали своего рода отдушиной, через которую воюющие государства могли получать необходимые для ведения войны материалы и стратегически важное сырье. Например, несмотря на разрыв экономических отношений, Россия, с помощью такого явления, как военная контрабанда, продолжала получать товары германского, а Германия - российского происхождения. Кроме того, через территорию скандинавских государств осуществлялся транзит грузов союзников. Во-вторых, Скандинавия приобрела особое значение как своего рода "окно" с мир противника. Скандинавские страны, также как и Швейцария - стали ключевым плацдармом тайной агентурной деятельности российской разведки против Германии. В данной связи Дания служила основной базой для секретных операций России против Германии. Наконец, возросло стратегическое и геополитическое значение скандинавских нейтралов для обеспечения безопасности российской столицы. Теоретически, на северном направлении Россию подстерегали три вида "угроз": вступление Швеции в войну на сторону Германии, германский десант на финское побережье и восстание в Финляндии. В последнем случае финский сепаратизм создавал возможность интернационализации конфликта на Севере Европы через вмешательство шведов, за спиной которых могли стоять немцы.

В этих условиях должность военного агента в трех северных столицах рассматривалась руководителями военного ведомства как одна из ключевых с точки зрения получения информации о планах великих держав на европейском Севере и в Балтийском регионе. Наряду с хорошими специалистами в своем прямом деле, военные агенты должны были обладать прекрасными аналитическими способностями и выполнять прогностическую функцию по отношению к развитию вверенного их глазам и ушам региона. Из простого "собирателя информации" военный агент становился ее обработчиком и в какой-то мере предсказателем возможного развития событий. Не случайно на этот пост назначались лица, близкие к скандинавским народам по происхождению и религии (лютеране), либо выходцы из северных губерний России, владевшие, как правило, скандинавскими языками.

В период Первой мировой войны военным агентом России в странах Скандинавии был полковник Дмитрий Леонтьевич Кандауров, военно-морским агентом капитан 1 ранга Владимир Арсеньевич Сташевский. С 1916 г. помощник Сташевского в Дании капитан 2 ранга Борис Сергеевич Безкровный стал военно-морским агентом в Дании, другой его помощник - старший лейтенант Павел Петрович фон Веймарн, занимался преимущественно Норвегией и находился в Христиании. Сташевский, Кандауров и Веймарн продолжали работать в Скандинавии и после прихода к власти правительства большевиков. Они были отправлены в отставку в 1918 г. Чуть раньше, в декабре 1917 г., за отказ вернуться в Россию был лишен чина и уволен из флота Б.С. Безкровный, ключевая фигура в русской военной разведке в Дании и северной Германии.

Центральным вопросом аналитической работы для военных атташе был вопрос о том, удастся ли Скандинавии сохранить нейтралитет в пожаре мировой войны. При этом особую тревогу на берегах Невы вызывала позиция Швеции. С 1908-1909 гг. в разработках Генерального морского штаба Швеция считалась потенциальным противником России в Балтийском регионе, но при этом российские военные аналитики рассматривали не столько самостоятельное выступление Швеции против России в случае военного конфликта на Балтике, сколько действия Швеции в союзе с Германией.7 Российские "дипломаты в погонах" ожидали от Швеции в первые дни войны, как образно заметил В.А. Сташевский "всяких сюрпризов".8Следует отметить, что Сташевский преувеличивал шведскую опасность для России. Он был уверен в том, что Швеция могла начать военные действия против России в любой момент, о чем старался поставить в известность начальника Морского Генерального штаба адмирала Александра Ивановича Русина.9 Кто знает, может быть, мнение Сташевского принималось во внимание, когда было принято беспрецедентное решение - превентивная мера командующего Балтийском флотом адмирала Н.О Эссена в первые дни войны отправить к острову Готланд эскадру Балтийского флота, которая была отозвана назад лишь в самый последний момент.10

Степень недоверия к позиции Стокгольма была действительно высокой на протяжении войны. Военно-морской агент сравнивал политику Швеции с "капризной женщиной, которая в любую минуту может изменить свое мнение в ту или другую сторону". Он был уверен в том, что шведские стремления к реваншу сдерживались исключительно только двумя людьми - премьер-министром Я. Хаммаршельдом и министром иностранных дел К.Валленбергом. "Умри сегодня эти два человека и завтра Швеция выступит против нас, несмотря на все выкрики социалистов"11,- утверждал он в одном из своих донесений.

Военный и военно-морской агенты довольно часто сообщали в Петроград, что вступление Швеции в войну против России практически неизбежно. И каждый раз в их запасе имелись веские аргументы в пользу такого вывода. Весной 1915 г. таким аргументом стала непроверенная информация о сотрудничестве между шведским и немецким генштабами.

В конце 1915-начале 1916 гг. сильным аргументом в пользу неизбежного русско-шведского конфликта стали сведения о военной подготовке в Германии финских добровольцев, чтобы использовать их затем с целью организации для восстания в Финляндии. Швеция в таком случае, не могла бы спать спокойно и пришла бы на помощь "истекающим кровью финнам". "Дипломаты в погонах" настолько устали находиться в состоянии перманентной тревоги за действия Швеции, что открытое вступление этой страны в войну они даже стали считать лучшим выходом, чем тревожное состояние угрожающей неопределенности. Такая позиция военных представителей была противоположной позиции российских дипломатов в Скандинавии и слабо согласовывалась с национальными интересами России.

Военные аналитики Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) обязаны были представлять в течение войны сценарии возможного развития событий на Севере Европы и, в зависимости от изменившихся условий, отвечать на вопрос центрального руководства: "придется ли Скандинавским странам стать участниками современной войны"?

В конце ноября 1916 г., например, из-за очередного германо-норвежского конфликта, в докладе ГУГШ высказывалось сомнение в том, что Скандинавские страны сохранят свой нейтралитет. Более того, в этом докладе содержалось положение, согласно которому конфликт Германии с Норвегией и как следствие - война между двумя странами и выступление Норвегии на стороне Антанты, выгодны для России.12 При этом доклад ГУГШ практически полностью воспроизводил аналитическую записку Кандаурова.13 Кандауров, а вслед за ним и ГУГШ, полагали, что российское руководство должно, наконец, определить для себя, что важнее для Петрограда: "уступчивость ли Норвегии Германии, которая сводит почти к нулю английскую блокаду", или "неуступчивость Норвегии". Для военного агента и сотрудников Главного управления Генштаба был ближе второй вариант - "толкнуть Норвегию на войну с Германией". При этом предполагалось, что Англия окажет Норвегии необходимую помощь. Кандауров считал, что в случае германо-норвежского конфликта Швеция также не останется в стороне и, в отличие от Норвегии, выступит против России. Российско-шведская война была для него более приемлемым решением, чем постоянное опасение, что Швеция способна нанести удар в самое неподходящее время в спину российской армии.

Следствием очередной тревоги вокруг возможной эскалации конфликта на Севере Европы стало усиление российского военного присутствия в Финляндии. Если сравнить донесения дипломатических и военных представителей России в Скандинавии, то можно сделать вывод о том, что военные атташе были настроены более воинственно, чем дипломаты. Дипломаты, в силу своей профессии, искали возможности для мирного разрешения конфликта, военные представители империи наоборот, были приверженцами вооруженного способа разрешения конфликта.

В годы Первой мировой войны военным агентам пришлось заниматься не свойственной им и не предусмотренной старыми инструкциями деятельностью - а именно ведением информационной войны - борьбы за общественное мнение скандинавских нейтралов. Развитие демократических традиций в Северных странах привело к тому, что здесь общественное мнение превращалось в силу, реально, а не номинально воздействующую на процесс принятия решений. Борьба за эту силу со стороны противоборствующих коалиций хотя и была бескровной, тем не менее достаточно ожесточенной. Донесения военных агентов приоткрывают завесу секретности в таком сложном вопросе, как пропаганда и информационные войны в Скандинавии. Например, согласно параграфу 9, ст. 3 сметы ГУГШ для воздействия на общественное мнение скандинавов выделялся кредит в 100 тыс руб, из этой суммы военный агент регулярно получал средства14, необходимые для ведения пропаганды.

Не отставало от Главного управления Генштаба и руководство военно-морскими силами страны. Так, в секретной телеграмме от 24 декабря 1914 г. адмирал А. Русин просил Сташевского "осторожно, не подвергая себя риску, навести справки о возможности и условиях подкупа для помещения статей желательного нам направления шведских газет".15 Сташевский справился с этим поручением и сообщал спустя несколько недель о том, что ему удалось наладить отношения со вторым редактором газеты "Dagens Nyheter" доктором Карлгреном. Эта либеральная газета имела репутацию независимого и неподкупного издания. Однако ее редактор Карлгрен был готов за соответствующее вознаграждение принимать и печатать нужные статьи из России. От прямой формы взятки он отказался, но, как заметил Сташевский, "лишь облек ее в приличную форму - вознаграждение за переводы". В ходе дальнейших переговоров он просил присылать готовые статьи на шведском языке, подписывая их псевдонимом "молодой друг", но прибавил, что все же придется платить за напечатание, причем желательно помесячно". Военно-морской агент, в отличие от дипломатических представителей империи, был убежденным сторонником проверенного способа ведения информационной войны с Германией - подкупа газет, считая его "более надежным и устойчивым".16

Помощник Сташевского П. фон Веймарн придавал большое значение российской пропаганде в Норвегии. Он был убежден в том, что Норвегия из трех Скандинавских стран легче всего могла бы быть вовлечена в войну с Германией под давлением общественного мнения. Причем, такая война, по его мнению, была бы "на благо России". Веймарн не только мечтал об этом, но и отвечал на вопрос, что нужно сделать, чтобы война между Норвегией и Германией стала неизбежной. Поскольку молодой лейтенант был уверен в способности общественного мнения Норвегии потребовать от ее руководства решительных действий против Германии, он считал необходимым прежде всего воздействовать на норвежское общественное мнение. Помощник военно-морского агента был уверен, что если бы последовательная работа "по подготовке общественного мнения" Норвегии началась раньше, то можно было бы найти casus belli для втягивания Норвегии в войну с Германией на стороне Антанты. 17

 ΛΛΛ     >>>   

Новикова И. Донесения военных агентов история России 6 поставках
Донесения военных агентов как источник для изучения российско скандинавских отношений периода норвегии военные
Список лауреатов Нобелевской премии мира мировой истории