<<<     ΛΛΛ     >>>   

Кнуров. Кажется, драма начинается.
Вожеватов. Похоже.
Кнуров. Я уж у Ларисы Дмитриевны слезки видел.
Вожеватов. Да ведь у них дешевы.
Кнуров. Как хотите, а положение ее незавидное.
Вожеватов. Дело обойдется как-нибудь.
Кнуров. Ну, едва ли.
Вожеватов. Карандышев посердится немножко, поломается, сколько ему
надо, и опять тот же будет.
Кнуров. Да она-то не та же. Ведь чтоб бросить жениха чуть не накануне
свадьбы, надо иметь основание. Вы подумайте: Сергей Сергеич приехал на один
день, и она бросает для него жениха, с которым ей жить всю жизнь. Значит,
она надежду имеет на Сергея Сергеича; иначе зачем он ей!
Вожеватов. Так вы думаете, что тут не без обмана, что он опять словами
поманил ее?
Кнуров. Да непременно. И, должно быть, обещания были определенные и
серьезные; а то как бы она поверила человеку, который уж раз обманул ее!
Вожеватов. Мудреного нет; Сергей Сергеич ни над чем не задумается:
человек смелый,
Кнуров. Да ведь как ни смел, а миллионную невесту на Ларису Дмитриевну
не променяет.
Вожеватов. Еще бы! что за расчет!
Кнуров. Так посудите, каково ей, бедной!
Вожеватов. Что делать-то! мы не виноваты, наше дело сторона.

На крыльце кофейной показывается Робинзон.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Кнуров, Вожеватов и Робинзон.

Вожеватов. А, милорд! Что во сне видел?
Робинзон. Богатых дураков; то же, что и наяву вижу.
Вожеватов. Ну, как же ты, бедный умник, здесь время проводишь?
Робинзон. Превосходно. Живу в свое удовольствие и притом в долг, на
твой счет. Что может быть лучше!
Вожеватов. Позавидуешь тебе. И долго ты намерен наслаждаться такой
приятной жизнью?
Робинзон. Да ты чудак, я вижу. Ты подумай: какой же мне расчет
отказываться от таких прелестей!
Вожеватов. Что-то я не помню: как будто я тебе открытого листа не
давал?
Робинзон. Так ты в Париж обещал со мной ехать - разве это не все равно?
Вожеватов. Нет, не все равно! Что я обещал, то исполню; для меня слово
- закон, что сказано, то свято. Ты спроси: обманывал ли я кого-нибудь?
Робинзон. А покуда ты сбираешься в Париж, не воздухом же мне питаться?
Вожеватов. Об этом уговору не было. В Париж хоть сейчас.
Робинзон. Теперь поздно; поедем, Вася, завтра.
Вожеватов. Ну, завтра, так завтра. Послушай, вот что: поезжай лучше ты
один, я тебе прогоны выдам взад и вперед.
Робинзон. Как один? Я дороги не найду.
Вожеватов. Довезут.
Робинзон. Послушай, Вася, я по-французски не совсем свободно... Хочу
выучиться, да все времени нет.
Вожеватов. Да зачем тебе французский язык?
Робинзон. Как же, в Париже да по-французски не говорить?
Вожеватов. Да и не надо совсем, и никто там не говорит по-французски.
Робинзон. Столица Франции, да чтоб там по-французски не говорили! Что
ты меня за дурака, что ли, считаешь?
Вожеватов. Да какая столица! Что ты, в уме ли? О каком Париже ты
думаешь? Трактир у нас на площади есть "Париж", вот я куда хотел с тобой
ехать.
Робинзон. Браво, браво!
Вожеватов. А ты полагал, в настоящий? Хоть бы ты немножко подумал. А
еще умным человеком считаешь себя! Ну, зачем я тебя туда возьму, с какой
стати? Клетку, что ли, сделать да показывать тебя?
Робинзон. Хорошей ты школы, Вася, хорошей; серьезный из тебя негоциант
выйдет.
Вожеватов. Да ничего; я стороной слышал, одобряют.
Кнуров. Василий Данилыч, оставьте его! Мне нужно вам сказать кой-что.
Вожеватов (подходя). Что вам угодно?
Кнуров. Я все думал о Ларисе Дмитриевне. Мне кажется, она теперь
находится в таком положении, что нам, близким людям, не только
позволительно, но мы даже обязаны принять участие в ее судьбе.

Робинзон прислушивается.

Вожеватов. То есть вы хотите сказать, что теперь представляется удобный
случай взять ее с собой в Париж?
Кнуров. Да, пожалуй, если угодно: это одно и то же.
Вожеватов. Так за чем же дело стало? Кто мешает?
Кнуров. Вы мне мешаете, а я вам. Может быть, вы не боитесь
соперничества? Я тоже не очень опасаюсь; а все-таки неловко, беспокойно;
гораздо лучше, когда поле чисто.
Вожеватов. Отступного я не возьму, Мокий Парменыч.
Кнуров. Зачем отступное? Можно иначе как-нибудь.
Вожеватов. Да вот, лучше всего, (Вынимает из кармана монету и кладет
под руку.) Орел или решетка?
Кнуров (в раздумье). Если скажу: орел, так проиграю; орел, конечно, вы.
(Решительно.) Решетка.
Вожеватов (поднимая руку). Ваше. Значит, мне одному в Париж ехать. Я не
в убытке; расходов меньше.
Кнуров. Только, Василий Данилыч, давши слово, держись; а не давши,
крепись! Вы купец, вы должны понимать, что значит слово.
Вожеватов. Вы меня обижаете. Я сам знаю, что такое купеческое слово.
Ведь я с вами дело имею, а не с Робинзоном.
Кнуров. Вон Сергей Сергеич идет с Ларисой Дмитриевной! Войдемте в
кофейную, не будем им мешать.

Кнуров и Вожеватов уходят в кофейную. Входят Паратов и Лариса.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Паратов, Лариса и Робинзон.

Лариса. Ах, как я устала. Я теряю силы, я насилу взошла на гору.
(Садится в глубине сцены на скамейку у решетки.)
Паратов. А, Робинзон! Ну, что ж ты, скоро в Париж едешь?
Робинзон. С кем это? С тобой, ля-Серж, куда хочешь, а уж с купцом я не
поеду. Нет, с купцами кончено.
Паратов. Что так?
Робинзон. Невежи!
Паратов. Будто? Давно ли ты догадался?
Робинзон. Всегда знал. Я всегда за дворян.
Паратов. Это делает тебе честь, Робинзон. Но ты не по времени горд.
Применяйся к обстоятельствам, бедный друг мой! Время просвещенных
покровителей, время меценатов прошло; теперь торжество буржуазии, теперь
искусство на вес золота ценится, в полном смысле наступает золотой век. Но,
уж не взыщи, подчас и ваксой напоят, и в бочке с горы, для собственного
удовольствия, прокатят - на какого Медичиса нападешь. Не отлучайся, ты мне
будешь нужен!
Робинзон. Для тебя в огонь и в воду. (Уходит в кофейную.)
Паратов (Ларисе). Позвольте теперь поблагодарить вас за удовольствие -
нет, этого мало, - за счастие, которое вы нам доставили.
Лариса. Нет, нет, Сергей Сергеич, вы мне фраз не говорите! Вы мне
скажите только: что я - жена ваша или нет?
Паратов. Прежде всего, Лариса Дмитриевна, вам нужно ехать домой.
Поговорить обстоятельно мы еще успеем завтра.
Лариса. Я не поеду домой.
Паратов. Но и здесь оставаться вам нельзя. Прокатиться с нами по Волге
днем - это еще можно допустить; но кутить всю ночь в трактире, в центре
города, с людьми, известными дурным поведением! Какую пищу вы дадите для
разговоров.
Лариса. Что мне за дело до разговоров! С вами я могу быть везде. Вы
меня увезли, вы и должны привезти меня домой.
Паратов. Вы поедете на моих лошадях - разве это не все равно?
Лариса. Нет, не все равно. Вы меня увезли от жениха, маменька видела,
как мы уехали - она не будет беспокоиться, как бы поздно мы ни
возвратились... Она покойна, она уверена в вас, она только будет ждать нас,
ждать... чтоб благословить. Я должна или приехать с вами, или совсем не
являться домой.
Паратов. Что такое? Что значит: "совсем не являться"? Куда деться вам?
Лариса. Для несчастных людей много простора в божьем мире: вот сад, вот
Волга. Здесь на каждом сучке удавиться можно, на Волге - выбирай любое
место. Везде утопиться легко, если есть желание да сил достанет.
Паратов. Какая экзальтация! Вам можно жить и должно. Кто откажет вам в
любви, в уважении! Да тот же ваш жених: он будет радехонек, если вы опять
его приласкаете.
Лариса. Что вы говорите! Я мужа своего если уж не любить, так хоть
уважать должна; а как я могу уважать человека, который равнодушно сносит
насмешки и всевозможные оскорбления! Это дело кончено: он для меня не
существует. У меня один жених: это вы.
Паратов. Извините, не обижайтесь на мои слава! Но едва ли вы имеете
право быть так требовательными ко мне.
Лариса. Что вы говорите! Разве вы забыли? Так я вам опять повторю все с
начала. Я год страдала, год не могла забыть вас, жизнь стала для меня пуста;
я решилась, наконец, выйти замуж за Карандышева, чуть не за первого
встречного. Я думала, что семейные обязанности наполнят мою жизнь и помирят
меня с ней. Явились вы и говорите: "Брось все, я твой". Разве это не право?
Я думала, что ваше слово искренне, что я его выстрадала.
Паратов. Все это прекрасно, и обо всем мы с вами потолкуем завтра.
Лариса. Нет, сегодня, сейчас.
Паратов. Вы требуете?
Лариса. Требую.

В дверях кофейной видны Кнуров и Вожеватов.

Паратов. Извольте. Послушайте, Лариса Дмитриевна! Вы допускаете
мгновенное увлечение?
Лариса. Допускаю. Я сама способна увлечься.
Паратов. Нет, я не так выразился; допускаете ли вы, что человек,
скованный по рукам и по ногам неразрывными цепями, может так увлечься, что
забудет все на свете, забудет и гнетущую его действительность, забудет и
свои цепи?
Лариса. Ну, что же! И хорошо, что он забудет.
Паратов. Это душевное состояние очень хорошо, я с вами не спорю; но оно
непродолжительно. Угар страстного увлечения скоро проходит, остаются цепи и
здравый рассудок, который говорит, что этих цепей разорвать нельзя, что они
неразрывны.
Лариса (задумчиво). Неразрывные цепи! (Быстро.) Вы женаты?
Паратов. Нет.
Лариса. А всякие другие цепи - не помеха! Будем носить их вместе, я
разделю с вами эту ношу, большую половину тяжести я возьму на себя.
Паратов. Я обручен.
Лариса. Ах!
Паратов (показывая обручальное кольцо). Вот золотые цепи, которыми я
скован на всю жизнь.
Лариса. Что же вы молчали? Безбожно, безбожно! (Садится на стул.)
Паратов. Разве я в состоянии был помнить что-нибудь! Я видел вас, и
ничего более для меня не существовало.
Лариса. Поглядите на меня!

Паратов смотрит на нее.

"В глазах, как на небе, светло..." Ха, ха, ха! (Истерически смеется.) Подите
от меня! Довольно! Я уж сама об себе подумаю. (Опирает голову на руку.)

Кнуров, Вожеватов и Робинзон выходят на крыльцо кофейной.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Паратов, Лариса, Кнуров, Вожеватов и Робинзон.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Паратов
Из двери налево выходят паратов потаповна человек
С пистолетом он кого убить то хотел
Зачем вам знать это паратов