Пиши и продавай! |
Есть гипсовая фигура. И есть бесформенная мраморная глыба. Необходимо, как говорится, убрать всё лишнее. Абсолютно точно скопировать гипсовый прообраз. Для этого имеются специальные устройства, так называемые пунктир-Мишины. С помощью этих машин на камне делаются тысячи зарубок. То есть определяются контуры будущего монумента. Затем камнерез вооружается небольшим перфоратором. Стёсывает грубые напластования мрамора. Берётся за киянку и скарпель (нечто вроде молотка и зубила). Предстоит завершающий этап, филигранная, ответственная работа. Камнерез обрабатывает мраморную поверхность. Одно неверное движение — и конец. Ведь строение мрамора подобно древесной фактуре. В мраморе есть хрупкие слои, затвердения, трещины. Есть прочные фактурные сгустки. (Что-то вроде древесных сучков.) Есть многочисленные вкраплённая иной породы. И так далее. В общем, дело это кропотливое и непростое. Меня зачислили в бригаду камнерезов. Нас было трое. Бригадира звали Осип Лихачёв. Его помощника и друга — Виктор Цыпин. Оба были мастерами своего дела и, разумеется, горькими пьяницами. При этом Лихачёв выпивал ежедневно, а Цыпин страдал хроническими запоями. Что не мешало Лихачёву изредка запивать, а Цыпину опохмеляться при каждом удобном случае. Лихачёв был хмурый, сдержанный, немногословный. Он часами молчал, а затем вдруг произносил короткие и совершенно неожиданные речи. Его монологи были продолжением тяжких внутренних раздумий. Он восклицал, резко поворачиваясь к любому случайному человеку: — Вот ты говоришь — капитализм, Америка, Европа! Частная собственность!.. У самого последнего чучмека — легковой автомобиль!.. А доллар, извиняюсь, всё же падает!.. — Значит, есть куда падать, — весело откликался Цыпин, — уже неплохо. А твоему засраному рублю и падать некуда... Однако Лихачёв не реагировал, снова погрузившись в безмолвие. Цыпин, наоборот, был разговорчивым и добродушным человеком. Ему хотелось спорить. — Дело не в машине, — говорил он, — я сам автолюбитель... Главное при капитализме — свобода. Хочешь — пьёшь с утра до ночи. Хочешь — вкалываешь круглые сутки. Никакого идейного воспитания. Никакой социалистической морали. Кругом журналы с голыми девками... Опять же — политика. Допустим, не понравился тебе какой-нибудь министр — отлично. Пишешь в редакцию: министр — говно! Любому президенту можно в рожу наплевать. О вице-президентах я уж и не говорю... А машина и здесь не такая большая редкость. У меня с шестидесятого года «Запорожец», а что толку?.. Действительно, Цыпин купил «Запорожец». Однако, будучи хроническим пьяницей, месяцами не садился за руль. В ноябре машину засыпало снегом. «Запорожец» превратился в небольшую снежную гору. Около неё всегда толпились дворовые ребята. Весной снег растаял. «Запорожец» стал плоским, как гоночная машина. Крыша его была продавлена детскими санками. Цыпин этому почти обрадовался: — За рулём я обязан быть трезвым. А в такси я и пьяный доеду... Такие вот попались мне учителя. Вскоре мы получили заказ. Причём довольно выгодный и срочный. Бригаде предстояло вырубить рельефное изображение Ломоносова для новой станции метро. Скульптор Чудновский быстро изготовил модель. Формовщики отлили её в гипсе. Мы пришли взглянуть на это дело. Ломоносов был изображён в каком-то подозрительном халате. В правой руке он держал бумажный свиток. В левой — глобус. Бумага, как я понимаю, символизировала творчество, а глобус — науку. Фред посмотрел на меня с любопытством естественно доставая |
|
|
|