<<<     ΛΛΛ     >>>   

 Дня через два после разговора мисс Офелии с Мари Адольфа, Тома и еще нескольких негров Сен-Клера поручили заботам некоего мистера Скеггса, содержателя барака, откуда их должны были повести на аукцион.

 Том, как и остальные его товарищи, взял с собой солидных размеров сундучок с одеждой. На ночь их поместили в длинную комнату, обитатели которой — негры всех возрастов, всех оттенков кожи — предавались безудержному веселью и то и дело разражались громкими взрывами хохота.

 — Я вижу, вы, ребята, не скучаете. И правильно делаете, — сказал мистер Скеггс, входя в барак. — У меня негры всегда веселятся. Молодец, Сэмбо! — обратился он к огромному детине, который кривлялся и паясничал на потеху своим собратьям.

 Несчастному Тому, как вы легко можете вообразить, было не до веселья, и, поставив свой сундучок подальше от этой шумной компании, он сел на него и прислонился головой к стене.

 Торговцы живым товаром обычно из кожи вон лезут, стараясь поддерживать среди невольников бесшабашное веселье, ибо это лучший способ отвлечь их от мыслей о своем положении. Люди, которые вершат судьбу негра с той минуты, как его продают на Севере, и до тех пор, пока он не попадет на Юг, прилагают немало усилий к тому, чтобы сделать свой товар ко всему равнодушным, бесчувственным, грубым. Работорговец собирает партию невольников в Виргинии или Кентукки и гонит их в какую-нибудь здоровую местность на откорм. Сыты они там бывают по горло и все-таки нет-нет, да и затоскуют, а чтобы не тосковали, к ним приставляют скрипача и велят плясать и веселиться под музыку. Но попадаются среди них такие, кому пляски и пение не идут на ум, кто не перестает думать о жене, детях, о родном доме. И этих считают строптивыми, опасными и обращаются с ними соответственно. А какого обращения можно ждать от работорговцев — людей жестоких и к тому же ни перед кем не отвечающих за свои действия! "Будь молодцом — веселым, бойким, особенно когда ты на виду, — внушают негру, — иначе не попасть тебе к хорошему хозяину, да и от работорговца влетит, если он не сбудет тебя с рук".

 — А что этот негр здесь делает? — сказал Сэмбо, когда мистер Скеггс вышел из комнаты. Сэмбо был черный-пречерный, огромного роста, очень живой и проказливый, как обезьяна. — Ты что тут делаешь? — И он шутливо ткнул Тома пальцем в бок. — Никак, размечтался?

 — Меня продадут завтра с аукциона, — негромко ответил Том.

 — Продадут с аукциона? Хо-хо! Ребята, видали, каков шутник? Мне бы научиться так людей веселить! И этого тоже завтра продадут? — И Сэмбо бесцеремонно хлопнул Адольфа по плечу.

 — Прошу ко мне не лезть! — свирепо огрызнулся тот и выпрямился, выказывая всем своим видом крайнее отвращение.

 — Ого! Полюбуйтесь-ка, ребята! Белый негр! Что твои сливки, белый! А надушился-то как! — И Сэмбо потянул носом, принюхиваясь к Адольфу. — Такому место только в табачной лавке! От него весь табак пропахнет, покупатели валом будут валить.

 — Говорю тебе, не лезь! — повторил взбешенный Адольф.

 — Ишь ты, какие мы, белые негры, недотроги! Полюбуйтесь-ка на нас! И Сэмбо стал кривляться, передразнивая Адольфа. — Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты! Сразу видно — в хорошем доме жил.

 — Правильно! — сказал Адольф. — Мой хозяин за вас всех ломаного гроша бы не дал.

 — Ишь ты, поди ж ты, — не унимался Сэмбо, — какие мы важные джентльмены!

 — Мои хозяева были Сен-Клеры! — гордо заявил Адольф.

 — Да что ты говоришь! Вот они, наверно, радуются, что избавились от такого чучела! Думают, сбыть бы его поскорее с рук вместе с битой посудой и прочей дребеденью! — сказал Сэмбо с издевательской ухмылкой.

 Адольф, окончательно выйдя из себя, бросился на своего обидчика с кулаками. В комнате поднялся такой крик и хохот, что на шум прибежал мистер Скеггс.

 — Что у вас тут делается? Ну, тихо! — крикнул он, взмахнув длинным бичом.

 Негры бросились врассыпную. Один только Сэмбо, успевший завоевать благоволение Скеггса своими шутовскими выходками, остался на месте и, гримасничая, увертывался от ударов его бича.

 — Да что вы, сударь! Мы народ смирный. Это вон они, новенькие. Такие задиры оказались, все время к нам привязываются.

 Мистер Скеггс налетел на Тома с Адольфом и, не разбираясь особенно, кто из них прав, кто виноват, наградил обоих тумаками, затем велел всем ложиться спать и удалился.

 Теперь, читатель, давайте оставим мужскую половину барака и посмотрим, что делается в помещении, отведенном для женщин. Войдя туда, вы увидите спящих на полу негритянок всех оттенков кожи, всех возрастов. Тут есть и черные, как смоль, и почти белые, и маленькие дети, и старухи. Вот лежит хорошенькая девочка лет десяти. Мать ее вчера продали, и она долго плакала втихомолку и наконец заснула. Вот дряхлая старуха. Посмотрите на ее мозолистые ладони и высохшие руки — сколько она потрудилась на своем веку! А завтра ее продадут за бесценок, лишь бы нашелся покупатель. И еще сорок-пятьдесят женщин лежат в этой комнате, закутавшись с головой кто в одеяло, кто в шаль. А в углу, поодаль от остальных, сидят две негритянки, сразу бросающиеся в глаза своим не совсем обычным видом. Одна из них мулатка лет пятидесяти, с мягким взглядом темных глаз, с приятным лицом. Платье на ней добротное, хорошо сшитое, на голове — высокий тюрбан из цветастого шелка. Сразу видно, что она жила у заботливых хозяев. Тесно прижавшись к ней, сидит девушка лет пятнадцати — это ее дочь. Судя по светлому оттенку кожи, она квартеронка, но очень похожа на мать. Те же ласковые темные глаза, только ресницы длиннее; те же вьющиеся волосы, только каштановые, а не черные. Одета девушка не менее опрятно, ее нежные белые руки, видимо, не знали тяжелой работы. И мать и дочь в той же партии, что и слуги Сен-Клера, и завтра их тоже продадут с аукциона. А джентльмен, которому они принадлежат, проживает в Нью-Йорке и считается добрым христианином. Он получит деньги после торгов, преспокойно пойдет в церковь и даже не помянет этих двух женщин в своих благочестивых молитвах.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Сказала она бандитер кондитер
Я решил продать тома
БичерСтоу Г. Хижина дяди Тома школьная 8 работать
Коляска останавливается
 мальчик устало склонил голову на плечо матери