<<<     ΛΛΛ     >>>   

было часа полтора времени своего, не казенного, и кто знает лагерную жизнь,

всегда может подработать: шить кому-нибудь из старой подкладки чехол на

рукавички; богатому бригаднику подать сухие валенки прямо на койку, чтоб ему

босиком не топтаться вкруг кучи, не выбирать; или пробежать по каптеркам,

где кому надо услужить, подмести или поднести что-нибудь; или идти в

столовую собирать миски со столов и сносить их горками в посудомойку -- тоже

накормят, но там охотников много, отбою нет, а главное -- если в миске что

осталось, не удержишься, начнешь миски лизать. А Шухову крепко запомнились

слова его первого бригадира Кузьмина -- старый был лагерный волк, сидел к

девятьсот сорок третьему году уже двенадцать лет и своему пополнению,

привезенному с фронта, как-то на голой просеке у костра сказал:

-- Здесь, ребята, закон -- тайга. Но люди и здесь живут. В лагере вот

кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму1 ходит

стучать.

Насчет кума -- это, конечно, он загнул. Те-то себя сберегают. Только

береженье их -- на чужой крови.

Всегда Шухов по подъему вставал, а сегодня не встал. Еще с вечера ему

было не по себе, не то знобило, не то ломало. И ночью не угрелся. Сквозь сон

чудилось -- то вроде совсем заболел, то отходил маленько. Все не хотелось,

чтобы утро.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Буханки мои
Солженицын А. Один день Ивана Денисовича школьная 12 конечно
Солженицын А. Один день Ивана Денисовича школьная 12 отличная
Говорил
Шухов его туда же подносом двинул