<<<     ΛΛΛ     >>>   

Даже градусник висит, и в воскресенье, если лагерь почему на работу не

выйдет, вольный тоже топит.

Тридцать восьмая, конечно, чужих никого к печи не допускает, сама

обсела, портянки сушит. Ладно, мы и тут, в уголку, ничего.

Задом ватных брюк, везде уже пересидевших, Шухов пристроился на край

деревянной формы, а спиной в стенку уперся. И когда он отклонился --

натянулись его бушлат и телогрейка, и левой стороной груди, у сердца, он

ощутил, как подавливает твердое что-то. Это твердое было -- из внутреннего

карманчика угол хлебной краюшки, той половины утренней пайки, которую он

взял себе на обед. Всегда он столько с собой и брал на работу и не посягал

до обеда. Но он другую половину съедал за завтраком, а нонче не съел. И

понял Шухов, что ничего он не сэкономил: засосало его сейчас ту пайку съесть

в тепле. До обеда -- пять часов, протяжно.

А что в спине поламывало -- теперь в ноги перешло, ноги такие слабые

стали. Эх, к печечке бы!...

Шухов положил на колени рукавицы, расстегнулся, намордник свой

дорожный, оледеневший развязал с шеи, сломил несколько раз и в карман

спрятал. Тогда достал хлебушек в белой тряпочке и, держа тряпочку в

запазушке, чтобы ни крошка мимо той тряпочки не упала, стал помалу-помалу

откусывать и жевать. Хлеб он пронес под двумя одежками, грел его собственным

теплом -- и оттого он не мерзлый был ничуть.

В лагерях Шухов не раз вспоминал, как в деревне раньше ели: картошку --

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Солженицын А. Один день Ивана Денисовича школьная 3 вдовушкин
Предвидел он сегодня прежде вечера раздобыть он весь напрягся в ожидании мундштуку ожидании
Сколько под один шлакоблок
Выперли всех в ту половину барака старший надзиратель
Буханки мои