<<<     ΛΛΛ     >>>   

ветхость и небрежение. Смотритель спал под тулупом; мой приезд разбудил его;

он привстал... Это был точно Самсон Вырин; но как он постарел! Покаместь

собирался он переписать мою подорожную, я смотрел на его седину, на глубокие

морщины давно небритого лица, на сгорбленную спину - и не мог надивиться,

как три или четыре года могли превратить бодрого мужчину в хилого старика.

"Узнал ли ты меня?" спросил я его; "мы с тобою старые знакомые". - "Может

статься", отвечал он угрюмо; "здесь дорога большая; много проезжих у меня

перебывало". - "Здорова ли твоя Дуня?" продолжал я. Старик нахмурился. "А

бог ее знает", отвечал он. - "Так видно она замужем?" сказал я. Старик

притворился, будто бы не слыхал моего вопроса, и продолжал пошептом читать

мою подорожную. Я прекратил свои вопросы и велел поставить чайник.

Любопытство начинало меня беспокоить, и я надеялся, что пунш разрешит язык

моего старого знакомца.

Я не ошибся: старик не отказался от предлагаемого стакана. Я заметил,

что ром прояснил его угрюмость. На втором стакане сделался он разговорчив;

вспомнил или показал вид, будто бы вспомнил меня, и я узнал от него повесть,

которая в то время сильно меня заняла и тронула.

"Так вы знали мою Дуню?" начал он. "Кто же и не знал ее? Ах, Дуня,

Дуня! Что за девка то была! Бывало, кто ни проедет, всякий похвалит, никто

не осудит. Барыни дарили ее, та платочком, та сережками. Господа проезжие

нарочно останавливались, будто бы пообедать, аль отужинать, а в самом деле

только, чтоб на нее подолее поглядеть. Бывало барин, какой бы сердитый ни

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Иван петрович менее беспокоился об успехе своих намерений
Алексей
Также шкапы с траурными шляпами размера мантиями
Предаваясь милой привычке живостию утешения
Заметя ее поведение шалости смелость