Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Конечно, когда две нации осознают, что они исходят из разных предпосылок, это также не обязательно приведет к счастью и процветанию. Это лишь первый полезный шаг, с помощью которого невозможно не уменьшить влияние иррационального. Но посылки могут быть различными и все же согласовываться друг с другом, а могут быть различными и не согласовываться. В случае конфликта идеологий Советского Союза и западных демократий вполне возможно не будет, как предположил Нортроп, никакого стабильного равновесия, пока одна культура не уничтожит другую или, что более вероятно, не разовьется новая совокупность культурных традиций , которая вберет в себя и примирит в себе все вечные ценности как одного, так и другого образа жизни такого животного, как человек. Даже сейчас есть общая почва, способная стать центром острых политических дискуссий. Например, как американцы, так и советские люди выделяются из народов мира своей верой в способность человека манипулировать окружающей средой и контролировать свою судьбу. Сужение мира делает обязательным взаимопонимание и взаимоуважение со стороны разных народов. Неуловимые различия во взглядах на жизнь различных народов, их 308 ожиданиях, образах себя самих и других наций, разнообразные психологические позиции, подчеркивающие контраст их политических институтов, и их, в основном различающиеся, «национальные характеры» — все это вместе еще больше затрудняет для народов понимание друг друга. И именно перед антропологом стоит задача указать на то, что эти «умственные» усилия приводят к столь же осязаемому эффекту, как и усилия физические. Будет ли мировой порядок достигнут путем доминирования одной нации, которая навяжет свой образ жизни всем остальным, или с помощью каких-либо других средств, которые не лишат мир богатства разных культур, — вот первоочередная проблема нашего века. Единообразие мировой культуры будет означать эстетическую и моральную скуку. Антрополог решает эту проблему путем единства в различии: общемировое согласие по совокупности моральных принципов, но уважение и терпимость ко всем действиям, которые не угрожают миру во всем мире. Антрополог рассматривает достижение этого порядка как ужасающе сложную, но выполнимую цель. Антропология может помочь, показав механизм борьбы за мир, настаивая на том, что это затрагивает человеческие чувства, обычаи и нерациональную часть жизни людей в большей степени, чем считали сухие законники. Также антропология может оказать помощь в образовании в самом широком смысле этого слова. Она может предоставить материал для разоблачения потенциально опасных стереотипов у других народов. Она может способствовать выучке таких специалистов по любым странам, которые будут обладать действительно фундаментальными знаниями об этих странах, знаниями, которые за внешними чертами распознают суть и позволяют специалисту корректно интерпретировать для жителей своей страны поведение других народов. Множеством прямых и косвенных способов антропология может влиять на общественное мнение в научно верном и практически здравом направлении. Не последней заслугой будет демонстрация антропологией основ объединения человече- 309 ства, вместо того, чтобы ограничиваться интересом к поверхностным расхождениям. У антропологии, несомненно, нет ответов на все вопросы, но люди, чье мышление будет просветлено антропологическими знаниями, будут некоторым образом лучше приспособлены к постижению правильных направлений национальной политики. Лишь те, у кого есть точная информация и хорошие устремления, обретут понимание, что наведение мостов между различными понятиями об образе жизни необходимо. Объединенное исследование всех культурных аспектов всех народов будет, в свою очередь, влиять на человеческий менталитет вообще. Изучая культуры мира в их сравнительном анализе, антропологи надеются повысить уровень понимания культурных ценностей других наций и эпох и, таким образом, помочь создать нечто вроде духа терпимого понимания, являющегося существенным условием международной гармонии. Если посмотреть с перспективы достаточно большого пространства и достаточно долгого времени на описание событий, происходящих с людьми, то не останется и тени сомнения, что в истории существуют некоторые очевидные и всеобщие тенденции. Одна из этих стойких тенденций состоит в том, что размеры и пространственное протяжение стран постоянно увеличиваются. Вряд ли для антрополога является вопросом появление в будущем, в определенном смысле слова, мирового сообщества. Единственное возражение заключается в вопросах: Как скоро? После скольких страданий и кровопролитий? В обязанности антрополога не входит разработка подробного описания политических и экономических средств достижения мирового порядка. Очевидно, что для изобретения механизма, с помощью которого люди построят новый мир, потребуется плодотворное сотрудничество экономистов, политологов, юристов, инженеров, географов, других специалистов и деловых людей из разных стран. Но индуктивные выводы из данных, собранных антропологами, предполагают 310 некоторые основные принципы, с которыми следует согласовать социальные изобретения, чтобы последние были осуществимы. С помощью своего опыта изучения общества как целостности, опыта общения с крайне разнообразными народами и культурами, антропологи и специалисты в области других общественных наук доказали несколько теорем, пренебрежение которыми со стороны государственных деятелей и правителей приведет к риску для всего мира. Подчиняясь необходимости изучать одновременно экономику, технологию, религию и эстетику, антрополог вынужден распутать клубок всех зависящих друг от друга аспектов человеческой жизни. И хотя, как у мастера на все руки, его работа выглядит «сырой», антрополог в последнюю очередь заботится об академических абстракциях. Он из первых рук знает об обманчивости терминов «человек экономический», «человек политический» и т. д. Поскольку лабораторией антрополога является целый мир, населенный живыми людьми, занятыми своими обычными каждодневными делами, то и результаты его работы формулируются не как точные статистические отчеты психолога, но, возможно, антрополог более ясно осознает трудности, вызываемые неконтролируемым количеством воздействий — в отличие от их ограниченного количества в лабораторных условиях. По всем вышеперечисленным причинам антрополог будет настаивать на признании неразумности любой стратегии, которая выдвигает политические или экономические факторы на уровень факторов культурных или психологических. Он согласится с важностью географического положения, природных ресурсов, текущего уровня индустриализации, уровня неграмотности и других бесчисленных факторов. Но он будет настаивать на том, что чисто географический или экономический подход обречен на то, чтобы породить новую путаницу. Никакой механический план управления миром или схема международных политических сил не спасет мир. Всем общественным организациям для поддержания порядка требуется нечто большее, чем полицейский. 311 Антрополог заподозрит, что не только некоторые из его коллег, но и вся американская публика рассматривает данные проблемы исключительно с помощью разума. Одна из самых живучих традиций этой страны — это вера в разум. Это великолепная традиция — до тех пор, пока люди не будут нелепо переоценивать количество разума, могущее быть использованным в данное время. Если мы будем ежеминутно критически рассматривать чье-либо поведение, то несомненно увидим то, насколько большая часть наших действий определяется логикой наших чувств. Если бы все люди всегда и везде испытывали исключительно одни и те же чувства, то огромная роль внелогических элементов наших действий, возможно, не вызывала бы серьезных затруднений. Но чувства людей определяются не только глобальными проблемами, стоящими перед всем человечеством, но и особым историческим опытом, особыми проблемами, которые ставятся различными условиями физической окружающей среды каждого народа. В результате исторических коллизий у каждого народа существует не только собственная структура чувств, которая в некоторой степени сходна с другими, но и более или менее связный набор характерных предположений об остальном мире. На этот набор претендуют как разум, так и чувства. И проблема состоит в том, что наиболее критические посылки часто остаются несформулированными — даже интеллектуалами из той или иной группы людей. Поэтому в расчет должны приниматься не только лежащие на поверхности факты о какой-либо нации. Чувства людей и бессознательные допущения, которые они выносят, характеризуя мир, также являются данными, которые следует обнаружить и уважать. Конечно, они будут связаны с религией, эстетическими традициями и другими более сознательными аспектами культурных традиций народов. Чтобы понять эти неосязаемые вещи и справиться с ними при планировании будущего, изучающий их должен прибегнуть к помощи истории. Для науки недостаточно объяснить мир 312 природы. Образование должно включать в себя и «неосязаемую» окружающую среду, в которой мы живем. Проблема минимизации и контроля агрессивных импульсов является во многих смыслах центральной проблемой, касающейся мира во всем мире. Эту проблему следует разрешать любыми доступными средствами. Один, хотя только один, способ предотвращения войн состоит в уменьшении раздражителей, приводящих к напряжению в любом обществе. Это означает обеспечение в первую очередь определенного уровня экономического благосостояния и физического здоровья населению всех стран. Однако, задача на этом, несомненно, не заканчивается. Народ может экономически процветать и все же кипеть от враждебности. Норвегия в 1939 году была беднее Германии, и все же в ней не было никаких военизированных группировок. Исследование примитивных народов позволяет нам лучше видеть самих себя |
|
|
|
|
