<<<     ΛΛΛ     >>>   

40
Так у индейцев реки Томсон имеются тотемы, но нет кланов, ярокезов — кланы с именами животных, не являющихся тотемами, гда как у юкагиров, разделенных на кланы, имеются религиозные верования, где животные играют большую роль, но при посредстве индивидуального шаманства, а не социальных групп. Так называемый тотемизм ускользает от какой-либо попытки безусловного его определения исследователями. Самое большее, он состоит в определенном расположении неспецифических элементов. Это соединение особенностей, эмпирически наблюдаемых в ряде случаев, из которых, однако, не следуют изначальные свойства; ведь это — не органический синтез, не объект, имеющий социальную природу.
После критики Гольденвейзера с течением времени место, посвящаемое тотемической проблеме в американских работах, продолжает сокращаться. Во французском переводе "Первобытного общества" Лоуи восемь страниц все еще отведены тотемизму: прежде всего для того, чтобы заклеймить затею Фрэзера, а затем изложить и одобрить первые из идей Гольденвейзера (с той оговоркой, что его определение тотемизма как "социализации эмоциональных ценностей" слишком амбициозно и слишком общо: если туземцы Буина имеют относительно своих тотемов квазирелигиозную установку, то тотемы западноавстралийских кариера не являются объектом никакого табу и не почитаются). Но Лоуи главным образом упрекает Гольденвейзера за то, что тот допустил эмпирическую связь между тотемизмом и клановой организацией: ведь у кроу, хидатса, грос-вэнтр и апачей кланы не имеют тотемических наименований, у аран-да тотемические группы отличны от их кланов. И Лоуи заключает: "Я заявляю, что не убежден в том, что, несмотря на потраченные для этой цели проницательность и эрудицию, реальность тотемического феномена доказана" (с. 151).
С тех пор ликвидация тотемизма ускоряется. Сопоставим два издания "Антропологии" Кребера. Книга, изданная в 1923 г., еще содержит многочисленные отсылки, хотя используются они разве что для различения кланов и фратрий как способа социальной организации и тотемизма как символической системы. Между тем и другим нет необходимой связи, разве что фактическая, ставящая неразрешимую проблему. И несмотря на 856 страниц в издании 1948 г., индекс — который насчитывает 39 страниц — содержит уже только справку. И еще побочное замечание по поводу одного небольшого племени Центральной Бразилии — канелла: "...вторая пара половин... не касается брачных союзов: она является тотемической — иначе говоря, некоторые животные или природные объекты служат символическим представительством каждой из половин" (с. 396).
Вернемся к Лоуи. Во "Введении к культурной антропологии" (1934) он обсуждает тотемизм на половине страницы, а в его втором трактате по первобытной социологии — "Социальная организация" — (1948) слово "тотемизм" упоминается лишь однажды, походя, для разъяснения позиции В. Шмидта.
В 1938 г. Боас издает "Общую антропологию", труд на 718 страницах, написанный совместно с его учениками. Дискуссия по проблеме тотемизма занимает там четыре страницы, появившиеся благодаря Глэ-

41

дис Рейчард. В термине "тотемизм" соединены, по ее наблюдению. разнородные явления: каталоги наименований или эмблем, вера в сверхъестественную связь с нечеловеческими существами и запреты, которые могут быть пищевыми, но не обязательно (например, ступать по какой-либо траве и есть из миски — у санта крус; дотрагиваться до рога либо зародыша бизона, а также до угля или ярь-медянки, насекомых или паразитов — у индейцев омаха), и некоторые из правил экзогамии. Эти явления связываются то с группами родства, то с военным или религиозным братством, то с индивидами. И в самом конце Глэдис Рейчард констатирует: "Слишком много написано о тотемизме... чтобы позволить себе остаться совершенно в стороне от этой проблемы... Но способы, в каких он проявляется, столь разнообразны в любой части мира, сходства в этих проявлениях столь поверхностны и эти явления могут выступать в стольких контекстах, не связанных с реальным или предполагаемым кровным родством, что абсолютно невозможно подвести их под одну категорию" (с. 430).
В "Социальной структуре" (1949) Мердок извиняется за то, что не обсуждает вопрос о тотемизме, отмечая, что тот весьма слабо проявляется на уровне формальных структур: "...предполагая, что социальные группы должны быть поименованы, животные термины имеют столько же шансов быть использованными, как и другие, неважно какие..." (с. 50).
Любопытное исследование Линтона определенно повлияло на рост безразличия американских ученых к проблеме, еще недавно столь дебатируемой.
Во время первой мировой войны Линтон служил в 42-й дивизии, дивизии "Радуга" — название выбрано произвольно гражданским помощником командира по административно-хозяйственной части, поскольку эта дивизия объединяла части из многих штатов, так что цвета ее порядков были столь же различны, как цвета радуги. Как только дивизия прибыла во Францию, название вошло в обиход. "Я из "Радуги", — отвечали солдаты на вопрос: "К какой части относитесь?" К февралю 1918 г., то есть через пять-шесть месяцев после того как дивизия получила свое имя, всеми было признано, что появление реальной радуги является для дивизии счастливым предзнаменованием. Еще три месяца спустя многие стали утверждать (даже невзирая на несовместимые с этим явлением метеорологические условия), что всякий раз видели радугу, когда дивизия вступала в бой.
В мае 1918 г. дивизия оказалась развернутой вблизи 77-й, транспорт которой был обозначен отличительной эмблемой — статуей Свободы. Дивизия "Радуга", подражая своим соседям, а также желая от них отличаться, восприняла этот обычай: к августу—сентябрю изображение радуги утвердилось как эмблема дивизии, и это произошло вопреки тому, что ношение подобных различительных знаков исходно являлось наказанием, наложенным на разбитую в бою часть. К концу войны американский экспедиционный корпус оказался организованным "в ряд групп, вполне оформленных и соревнующихся друг с другом, каждая из которых характеризовалась специфической совокупностью идей и поведенческих действий" (с. 298). Автор отмечает: 1) произошло разделение на группы, осознающие свою индивидуальность; 2) каждая группа стала

42
именоваться по названию животного, предмета или явления природы и 3) использовать это название в переговорах с чужими; 4) появились изображения своей эмблемы на коллективном оружии и на транспортных средствах либо в качестве личного украшения; одновременно был установлен запрет на употребление ее другими группами; 5) установилось почитание "патрона" и его изобразительного воспроизведения; 6) укрепилась вера в его защитительную роль и его значимость в качестве предзнаменования. "Практически нет исследователя, который, встретившись с этим состоянием вещей в нецивилизованной популяции, поколебался бы снова увязать подобную совокупность верований и обычаев с тотемическим комплексом... Несомненно, содержание здесь еще очень бедное при сопоставлении его с высокоразвитым тотемизмом австралийцев и меланезийцев, но оно настолько же богато, как тотемические комплексы североамериканских племен. Главное отличие по отношению к истинному тотемизму проистекает от отсутствия брачных правил и отсутствия веры в связь по происхождению или в простое родство с тотемом". Однако, отмечает Линтон в заключение, эти верования являются функцией скорее клановой организации, чем собственно тотемизма, так как они не всегда сопровождают последний.
Все до сих пор упомянутые критические работы — американские; не потому, что мы отводим американской этнологии привилегированное место, а в силу того исторического факта, что расщепление тотемичес-кой проблемы началось и доминировало в США (несмотря на несколько пророческих страниц Тайлора, оставшихся без отклика, к которым мы еще вернемся), чему там упорно следовали. Чтобы убедиться, что речь не идет лишь о локальном процессе, нужно кроме США хотя бы бегло рассмотреть и эволюцию идей в Англии.
В 1914 г. один из известных теоретиков тотемизма, У. Г. Р. Риверс, определил его как сращение трех элементов. Социальный элемент: связь животного, какого-либо вида растений либо неодушевленного объекта или класса неодушевленных объектов с определенной группой общности и, что типично, с экзогамной или клановой группой. Психологический элемент: вера в родство между членами группы и животным, растением либо предметом, часто выражающаяся в убеждении, что данная человеческая группа преемственно происходит от этого тотема. Ритуальный элемент: почитание, оказываемое животному, растению или предмету, проявляющееся обычно в запрете на его потребление или использование, кроме как при определенных оговорках (Rivers, vol. II, р. 75).
Поскольку идеи современных английских этнологов будут анализироваться и дискутироваться на протяжении всей этой работы, то проти-вопоставим Риверсу лишь находящийся в обиходе учебник: "Мы видим, что термин "тотемизм" применен к неимоверному разнообразию отношений между человеческими существами и природными видами или природными явлениями. Невозможно достичь удовлетворительного определения тотемизма, хотя это часто пытались сделать... Любое определение тотемизма является либо столь специфическим, что исключает многие системы, называемые все же в обиходе "тотемически-ми", либо столь общим, что включает в себя всякого рода явления, которые нельзя было бы так обозначить" (Piddington, р. 203—204).

43

И затем — наиболее недавний консенсус, каковой выражен в шестом издании "Заметок и вопросов по антропологии" (1951), коллективном труде, опубликованном Королевским антропологическим институтом*: "В наиболее широком смысле можно говорить о тотемизме, когда: 1) племя или группа... образовано (тотемическими) группами, каждая из которых вступает в определенные отношения с каким-либо классом существ (тотем), одушевленных либо неодушевленных; 2) все отношения между социальными группами и существами или предметами — одинакового типа; 3) никакой член группы не может (за исключением специальных обстоятельств, таких, как усыновление) изменять свою групповую принадлежность".
Три вспомогательных условия добавлены к этому определению: "...понятие тотемической связи подразумевает, что такая связь подтверждается между любым членом вида и любым членом группы. Как общее правило, члены одной и той же тотемической группы не могут вступать в брак друг с другом.
Часто наблюдаются обязательные поведенческие правила... иногда — запрет на потребление тотемического вида; иногда — применение терминов специального обращения, использование украшений или эмблем и предписанное поведение..." (с. 192).
Это определение более сложное и детализированное, чем у Риверса. Хотя и то и другое включает в себя три пункта. Но три пункта "Заметок и вопросов" отличаются от таковых у Риверса. Пункт 2 (вера в родство с тотемом) исчез; пункты 1 и 3 (связь между природным классом и группой, "типично" экзогамной; пищевой запрет как "типичная" форма почитания) помещены наряду с другими возможными случаями среди вспомогательных условий. В свою очередь, "Заметки и вопросы" выделяют в туземном мышлении два ряда: один — "природный", другой — социальный; гомологию отношений между терминами обоих рядов; постоянство этих отношений. Иначе говоря, от тотемизма, которому Риверс хотел придать содержание, уже сохраняется лишь форма: "Термин "тотемизм" применяется к форме социальной организации и к магико-религиозной практике, характеризуемой ассоциацией определенных групп (обычно кланов или линий) внутри племени с определенными классами одушевленных или неодушевленных предметов, при том, что каждая группа ассоциируется с определенным классом" (там же).
Но эта осторожность относительно употребления понятия, сохранить которое соглашаются, лишь опустошив его сущность и как бы развоплотив, проявляется в еще большей степени в предостережении, которое Лоуи адресует вообще изобретателям институтов: "Следует знать, сравниваем ли мы реальности культуры или только образы, происходящие из наших логических способов классификации' (Lowie 4, р. 41).
Переход от конкретного определения тотемизма к формальному его определению фактически начинается у Боаса. Еще с 1916 г. он оспаривал как Дюркгейма, так и Фрэзера в том, что феномены культуры могут
* Впрочем, этот текст воспроизведен без заметного изменения по сравнению с прежними изданиями.

44
быть приведены к единству. Понятие "миф" — это категория нашего мышления, произвольно используемая нами, чтобы объединить под одним и тем же термином попытки объяснить природные феномены, творения устной литературы, философские построения и случаи возникновения лингвистических процессов в сознании субъекта. Так и тотемизм искусственное единство, существующее лишь в мышлении этнолога и которому вовне ничего специфического не соответствует.
В тотемизме смешивают две проблемы. Во-первых, проблему идентификации человеческих существ с растениями или животными, отсылающую к весьма общим взглядам на отношения человека и природы; таковые интересуют искусство и магию, а также общество и религию. Вторая проблема — использование в поименовании групп, основанных на родстве, животных, растительных или других названий. Термин "тотемизм" покрывает лишь случаи совпадения обеих проблем.
Оказывается, что в некоторых обществах распространена тенденция постулировать интимные отношения между человеком и существами либо природными объектами, которая используется для конкретного определения классов или родственников или считаемых таковыми. В целях существования таких классов в специфической и устойчивой форме требуется, чтобы подобные общества обладали стабильными брачными правилами. Следовательно, можно утверждать, что так называемый тотемизм всегда предполагает определенные формы экзогамии. Здесь Ван Геннеп исказил Боаса: тот пытается утверждать логический и исторический приоритет экзогамии над тотемизмом, не настаивая на том, чтобы тотемизм был ее результатом или следствием.
Сама экзогамия может мыслиться и практиковаться двумя способами. Эскимосы сводят экзогамную единицу к семье, определяемой реальными узами родства. Хотя состав каждой единицы строго фиксирован, демографическая экспансия вызывает создание новых единиц. Группы статичны. Поскольку они определяются по содержанию понятия, то у них нет возможности к интеграции, и они существуют при условии проецирования, если можно так выразиться, индивидов вовне. Эта форма экзогамии несовместима с тотемизмом, так как общества, где она применяется, лишены — по крайней мере в этом плане — формальной структуры.
Напротив, если экзогамная группа сама способна к расширению, то форма групп остается постоянной, но каждая из них увеличивается по составу. Становится невозможным определить принадлежность к группе прямо, посредством эмпирических генеалогий. Отсюда необходимость: 1) недвусмысленного правила филиации, такого, как унилатеральная филиация; 2) названия или хотя бы отличительного знака, передаваемого посредством филиации и замещающего знание о реальных связях.
Как правило, в обществах последнего типа происходит постепенное уменьшение числа образующих их групп, поскольку демографическая эволюция влечет за собой угасание некоторых из них. При недостатке институционального механизма, позволяющего расщеплять расширяющиеся группы, что восстановило бы равновесие, такая эволюция приводит к формированию обществ, которые сводятся к двум экзогамным группам. Это может быть началом так называемых дуальных организаций.

45

С другой стороны, отличительные знаки в каждом обществе должны быть формально одного* и того же типа, различаясь при этом по содержанию. Иначе какая-то группа определялась бы по названию, другая — по ритуалу, третья — по геральдике... Впрочем, такие случаи встречаются действительно редко, доказывая, что критический анализ Боаса простирался недостаточно далеко. Но он находился на верном пути, заключая: "...гомология в отличительных знаках социальных подразделений внутри одного племени доказывает, что их использование имеет своим источником тенденцию к классификации" (Boas 2, р. 323).
В итоге тезис Боаса, не признанный Ван Геннепом, возвращается к тому, что образование какой-либо системы является в социальном плане необходимым условием тотемизма. Именно в связи с этим ис ключаются эскимосы, у которых социальная организация несистемати ческая, и требуется унилинеарная филиация, поскольку лишь она одна структуральна (к ней можно добавить билинеарную филиацию, явля ющуюся развитием первой путем усложнения, но ее часто ошибочно смешивают с недифференцированной филиацией).
То, что система прибегает к животным и растительным названиям. можно считать частным случаем способа дифференцированного поиме нования, характерные черты которого сохраняются, каков бы ни был тип используемого обозначения.
Возможно, именно здесь формализм Боаса теряет цель: ибо если обозначенные объекты должны, по его утверждению, составить систему. то способ обозначения, чтобы полностью выполнить свою функцию, сам также должен быть систематичным. Правило гомологии, сформулированное Боасом, слишком абстрактно и лишено содержания, чтобы удов летворить этому требованию. Известны общества, не соблюдающие правило гомологии. Это не исключает, однако, что используемые ими более сложные дифференциальные промежутки также образуют систему. Наоборот, вопрос состоит в том, чтобы узнать, почему животное и рас тительное царства представляют привилегированную номенклатуру для обозначения социологической системы и какие отношения логически существуют между обозначающей и обозначаемой системами. Животный и растительный мир используются не только потому, что они есть в наличии, а потому, что они предлагают человеку способ мышления Сцепление между отношением человека к природе и характеристикой социальных групп, которое Боас оценивает как случайное и произволь-ное, кажется таковым лишь потому, что реальная связь между двумя порядками непрямая, она проходит через Разум. Разум постулирует гомологию не столько в рамках денотативной системы, сколько между дифференциальными промежутками, существующими, с одной стороны между видом Х и видом Y, а с другой стороны — между кланом "а" и кланом "в".
Известно, что изобретателем теории тотемизма был шотландец Мак Леннан, обосновавший ее в статьях в "Двухнедельном обзоре", озаглавленных "Почитание животных и растений", где имеется знаменитая формула: тотемизм — это фетишизм плюс экзогамия и матрилинейная филиация. Однако потребовалось едва ли не 30 лет, чтобы не только был

46
формулирован критический подход, близкий к тому, что определен в терминах Боаса, но и сделаны дальнейшие шаги, показанные нами в конце предыдущего раздела. В 1899 г. Тайлор опубликовал b своих "Заметках" десять страниц по тотемизму. Раньше, чем Боас, Тайлор высказал пожелание, чтобы, оценивая место и значение тотемизма, "учитывали тенденцию человеческого ума исчерпывать универсум посредством классификации (to classify out the universe)" (с. 143).
С этой точки зрения тотемизм может определяться как ассоциация какого-либо природного вида и одного человеческого клана. Но, продолжает Тайлор: "То, против чего я не колеблясь протестую, — это способ, каким помещают тотемы в основу религии или близко к тому. Тотемизму, как таковому, а именно — как побочному продукту теории права, изъятому из огромного контекста первобытной религии, стали приписывать значение, несоразмерное его истинной теологической роли" (с. 144).
И он заключает: "Более мудрым будет подождать... пока тотем в теологических схемах человечества не будет приведен к пропорциям, являющимся его собственными. И у меня вовсе нет намерения предпринимать обстоятельное обсуждение привлекаемых социологических наблюдений для придания тотемизму социологического значения, еще большего, чем в религиозном плане... Экзогамия может существовать, и она действительно существует, без тотемизма... но частота их сочетания на 3/4 территории земного шара показывает, насколько должно быть древним и эффективным действие тотемов, чтобы консолидировать кланы и связать их друг с другом вплоть до образования более широкого круга племени" (с. 148).
А это есть способ постановки проблемы логической мощи денотативных систем, заимствованных из природных царств.

Постановка в качестве темы обсуждения категории, считаемой ложной, всегда чревата риском — удержать в категории реальностей некую иллюзию благодаря вниманию, которое ей уделяется. Подвергая нападкам плохо обоснованную теорию, критика начинает с того, что оказывает ей нечто вроде уважения. Вызванный неосторожно, в надежде решительно предотвратить его, фантом исчезнет, чтобы возникнуть снова еще ближе к тому месту, где он впервые появился.
Возможно, было бы мудрее предоставить возможность устарелым теориям кануть в забвение и не пробуждать мертвых. Но, с другой стороны, как говорит старина Аркель, история не производит бесполезных событий". Если в течение стольких лет великие умы были как бы зачарованы проблемой, кажущейся нам сегодня ирреальной, то несомненно, хоть и в ложном облике, они смутно понимали, что произвольно сгруппированные и плохо проанализированные явления все же заслуживают интереса. Как можно до них добраться, чтобы предложить иную

47

интерпретацию, не попытавшись сперва воссоздать шаг за шагом маршрут, который, даже если он никуда не привел, будет побуждать к поиску другого пути, а возможно будет способствовать тому, чтобы его наметить? Занимая с самого начала скептическую позицию относительно реальности тотемизма, мы считаем нужным уточнить, что будем употреблять термин "тотемизм" так, как он упоминается у авторов рассматриваемых трудов. К тому же неудобно все время брать это слово в кавычки или прибавлять к нему эпитет "так называемый". Потребность в диалоге вынуждает идти на словесные уступки. Но и кавычки, и эпитет будут всегда нами подразумеваться.
Отмечая это, попытаемся определить в наиболее общих аспектах то семантическое поле, внутри которого располагаются явления, обычно объединенные под словом "тотемизм".
В этом случае, как и в других, метод, которому мы намереваемся следовать, состоит в том, чтобы: 1) определить исследуемое явление как отношение между двумя или более терминами, реальными либо потенциальными; 2) составить таблицу возможных замещений между терминами; 3) принять эту таблицу в качестве общего объекта анализа, лишь на этом уровне способного достигать необходимых связей, в качестве эмпирического феномена — одной из возможных комбинаций, целостная система которых должна быть предварительно реконструирована(5).
Термин "тотемизм" покрывает отношения, идеально установленные между двумя рядами, одним — природным, а другим — культурным. Природный ряд включает в себя, с одной стороны, категории, а с другой стороны, индивидов; культурный ряд включает в себя группы и личности. Все эти термины выбраны произвольно, чтобы различить внутри каждого ряда два способа существования, коллективный и индивидуальный, и чтобы избежать смешения рядов. На данной предварительной стадии можно было бы использовать любые термины, лишь бы они были различными:
ПРИРОДА...
Категория Индивид КУЛЬТУРА...
Группа Личность
Имеется четыре способа объединить по два термины, относящиеся к разным рядам, то есть удовлетворить при минимальных условиях отправной гипотезе о том, что существует отношение между двумя рядами:
1 2 3 4 ПРИРОДА Категория Категория Индивид Индивид КУЛЬТУРА Группа Личность Личность Группа
Каждому из этих четырех сочетаний соответствуют наблюдаемые феномены в одной или нескольких популяциях. Австралийский тотемизм в своих разновидностях — так называемый "социальный" и "половой" — постулирует отношения между природной категорией (животный или растительный вид либо класс предметов или явлений) и культурной группой (фратрия, секция, подсекция, религиозное братство или совокупность людей одного и того же пола). Второе сочетание соответствует "индивидуальному" тотемизму индейцев Северной Америки,

48
у которых индивид посредством испытаний стремится заполучить природную категорию. В качестве примера третьего сочетания приведем племя моту на островах Банкса, где ребенок считается инкарнацией животного или растения, найденного либо съеденного матерью в тот момент, когда она узнает о своей беременности. Можно добавить пример, касающийся некоторых племен группы алгонкин, полагающих, что устанавливается особое отношение между новорожденным и тем животным, которое первым приблизится к семейной хижине. Сочетание группа—индивид обнаруживается в Полинезии и в Африке, всякий раз определенные животные (ящерицы-охранители в Новой Зеландии, священные крокодилы и "дикая полосатая кошка" — лев или пантера в Африке) являются объектом коллективного покровительства и почитания. Вероятно, у древних египтян имелись верования этого типа, им сродни также верования сибирских онгонов, хотя там идет речь не о реальных животных, а об изображениях, с которыми группа обращается, как если бы они были живыми(6).
Логически четыре сочетания являются эквивалентными, поскольку они порождены одной и той же операцией. Но лишь первые два из них включены в атмосферу тотемизма (еще дискутировалось, какое из них первично, а какое — производно), тогда как два других не имели к тотемизму прямого отношения: одно привязано к нему в качестве заготовки (как сделал Фрэзер для моту), а другое — в качестве пережитка. Многие авторы предпочитают вовсе оставить их без рассмотрения.
Итак, тотемическая иллюзия происходит прежде всего от искажения семантического поля, которому принадлежат феномены одного и того же типа. Некоторые аспекты этого поля получили привилегированное положение в ущерб другим, в результате чего им приписывалась не свойственная им в действительности оригинальность и необычность: ведь их представляли загадочными лишь в силу того, что их изъяли из системы, интегральную часть которой они составляли в качестве ее преобразований. Отмечались ли они хотя бы большим "присутствием" и когерентностью, чем у других аспектов? Достаточно рассмотреть примеры (в первую очередь те, что лежат у истока всех спекуляций по тотемизму), для того чтобы убедиться, что их мнимая значимость проистекает из дурной категоризации реальности.
Известно, что слово totem образовано от языка оджибве — алгон-кинского языка из региона к северу от Великих озер Северной Америки. Выражение ototeman, приблизительно означающее "он принадлежит моей родине", разбивается на: начальное о — суффикс третьего лица, эпентезу -t-, чтобы не допустить слияния гласных, притяжательного показателя -т-, -ап- суффикса третьего лица; наконец, -ote-, которое выражает родство между "Я" и кузеном мужского либо женского пола, следовательно, определяет экзогамную группу на уровне поколения субъекта. Таким образом выражали клановую принадлежность: makwa nindotem — "медведь — мой клан"; pindiken nindotem — "Входи, мой брат по клану" и т. д. Действительно, кланам оджибве присущи в особенности имена животных. Тавне — французский миссионер, живший в Канаде в конце XVIII — начале XIX в., — объяснял это памятью о животном из той местности, откуда тот или иной клан произошел:

49

о самом красивом, самом дружественном, наиболее опасном, наиболее часто встречаемом, а также о том, на кого обычно охотились (Cuoq, р. 312—313).
Эту систему коллективного поименования не надо смешивать с верованием, встречаемым у тех же оджибве: каждый индивид может вступать в связь с животным, которое станет его духом-охранителем. Единственно засвидетельствованный термин, обозначающий этого индивидуального духа-охранителя, был транскрибирован как nigouimes путешественником середины XIX в. У него нет ничего сходного со словом тотем или другим выражением того же типа. Действительно, изучение оджибве доказывает, что первое описание так называемого института тотемизма — благодаря английскому купцу и переводчику Лонгу — проистекает от смешения кланового словаря (где животные имена соответствуют коллективным названиям) и верований, связанных с духами-охранителями (являющимися индивидуальными покровителями) (Handbook of North American Indians, art. "Totemism"). Такое положение еще отчетливее можно выявить при анализе общества оджибве.
Индейцы этого племени объединены в несколько десятков, кажется, патрилинейных и патрилокальных кланов; пять из них, возможно, были более древние, чем прочие, или, во всяком случае, обладали особым престижем.
"Миф объясняет, что эти пять "изначальных" кланов восходят к шести сверхъестественным антропоморфным существам, вышедшим из океана, чтобы соединиться с людьми. У одного из них были завязаны глаза, и он не осмеливался смотреть на индейцев, хотя, как обнаружилось, испытывал к ним огромный интерес. Будучи не в состоянии удержаться, он наконец приподнял повязку, и его взгляд упал на человека, который моментально умер, как бы пораженный молнией. Ибо, несмотря на дружеское расположение гостя, его взгляд обладал необыкновенной силой. Спутники заставили его вернуться в морские глубины. Пятеро же остались среди индейцев и снискали их большую благосклонность. Они стоят у истока великих кланов, или тотемов: рыбы, журавля, нырка, медведя, лося или куницы" (Warren, р. 43—44).
Невзирая на изувеченный вид, в каком этот миф дошел до нас, он представляет значительный интерес. Согласно ему, прежде всего, невозможно прямое, непосредственное отношение между человеком и тотемом. Единственно возможная связь между ними должна быть "замаскированной", следовательно, метафоричной. В соответствии с засвидетельствованными в Австралии и в Америке фактами, тотемное животное иногда обозначается другим именем, а не тем, которое принадлежит реальному животному, так что название клана обычно не вызывает в сознании туземцев непосредственной зоологической или ботанической ассоциации.
Во-вторых, миф устанавливает и другую оппозицию, между личной связью и коллективной. Индеец умер не только от того, что на него посмотрело сверхъестественное существо, но также от факта странного поведения этого последнего, поскольку другие существа действуют более скромно и в группе.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

В качестве таковых лишены необходимости
Собственно история исчезла бы
Человеческий космос был ограничен в начале эпохи возрождения пределами средиземноморского бассейна
На сей раз в плане ритуала красной ритуалов
С одной стороны личности