<<<     ΛΛΛ     >>>   

Научный авторитет Л. связан с новым — структуралистским — направлением психоаналитич. исследований, начало к-рому было положено им в сер. 50-х гг. Он вышел за рамки и классич. структурализма, и ортодоксального фрейдизма, наметил новые перспективы исследований, возглавил влият. научную школу, не распавшуюся и после его смерти. Многочисл. ученики и последователи продолжают развивать его идеи в области психоаналитич. терапии, этнологии, риторики. Философско-эстетич. взгляды Л., определившие в свое время теор. направленность журнала “Тель Кель”, составили фундамент структурно-психоаналитич. эстетики.

Л. исходит из того, что бессознательное структурировано как язык. Он стремится к рациональному истолкованию бессознательного, ищет взаимосвязи его эмпирич. и теор. уровней, неклассич. принципы обоснования знания, исследования бытия и познания. Задача структурного психоанализа — восстановить понятие либидо как воплощения творч. начала в человеч. жизни, источника плодотворных конфликтов, двигателя человеч. прогресса. Развивая ставшие традиц. для нео- и постфрейдизма тенденции десексуализации бессознательного, Л. выстраивает оригинальную концепцию его денатурации, дебиологизации. Он закладывает новую традицию трактовки бессознат. желания как структурно упорядоченной пульсации. Идея эта активно развивается его последователями, термин “пульсация” — один из ключевых для постфрейдистской эстетики. Утрачивая хаотичность, бессознательное становится окультуренным, что и позволяет преобразовывать пульсации в произведении искусства и др. явления культуры. Внутр. структурирующий механизм объединяет все уровни психики, он функционирует подобно языку, и именно в этом смысле следует понимать слова Л., что бессознательное — это язык: речь идет не только о лингвистич. понимании языка на символич. уровне, но и о “языке” пульсаций на более низком уровне воображаемого, где психология и физиология еще слиты воедино.

Методологически одной из сквозных тем эстетики Л. является вопрос о соотношении реального, воображаемого и символического. Эти понятия он считает важнейшими координатами существования, позволяющими субъекту постоянно синтезировать прошлое и настоящее. Оригинальность концепций Л. по сравнению с фрейдовской состоит в том, что место “Оно” занимает реальное, роль Я выполняет воображаемое, функцию сверх-Я — символическое. При этом реальное как жизненная функция соотносимо с фрейдовской категорией потребности, на этом уровне возникает субъект потребности. На его основе формируется воображаемое, или человеч. субъективность, объект желания. Бессознательное символическое противостоит у Л. сознательному воображаемому, реальное же по существу остается за рамками исследования.

Л. считает трехчлен “реальное-воображаемое-символическое” первоосновой бытия, стремится исследовать соотношения его составляющих методами точных наук. Он подразделяет худож. образы на реальные, воображаемые и символические. Восприятие в сфере реального оказывается расколотым. Реакцией на это в плане воображаемого является стремление к разрушению объектов отчуждения, их агрессивному подчинению собственным интересам. Единым, тотальным, идеальным восприятие может стать лишь благодаря символическому, воплощающемуся в образах искусства -идеального зеркала. Наиболее адекватной моделью зеркально-символической природы искусства Л. считает кинематограф. Исследуя тесные связи искусства кино и НТР, он создает “машинную”, неантропоморфную концепцию генезиса и структуры эстетич. сознания.

Еще одна оригинальная черта методологии Л. связана с концепцией сновидений. В отличие от классич. фрейдизма, он распространил “законы сновидений” на

380

период бодрствования, что дало основания его последователям (напр., Мецу) трактовать худож. процесс как “сон наяву”. Сон и явь сближены на том основании, что в них пульсируют бессознат. желания, подобные миражам и фантомам. Реальность воспринимается во сне как образ, отраженный в зеркале. Психоанализ реальности позволяет разуму объяснить любой поступок, и одно это уже оправдывает существование сознания. Однако сон сильнее реальности, так как он позволяет осуществить тотальное оправдание на уровне бессознательного, вытеснить трагическое при помощи символического, превратить субъект в пешку, а объект — в мираж, узнаваемый лишь по его названию, при помощи речи. Л. разделяет традиц. структуралистскую концепцию первичности языка, способного смягчить страсти путем вербализации желания и регулировать обществ. отношения.

Разрабатывая свою концепцию языка, Л. опирается на ряд положений общей и структурной лингвистики -де Соссюра, Н. Хомского, Я. Мукаржовского. То новое, что он внес в методологию исследования в этой области знания, связано прежде всего с тенденциями десемиотизации языка. Л. абсолютизировал идеи Соссюра о дихотомии означающего и означаемого, противопоставив соссюровской идее знака как целого, объединяющего понятие (означаемое) и акустич. образ (означающее), концепцию разрыва между ними, обособления означающего. Методол. подход Соссюра привлек Л. возможностью изучать язык как форму, отвлеченную от содержат, стороны. Опыт практикующего врача-психоаналитика укрепил его в мысли, что в речевом потоке пациента-невротика означающее оторвано от означаемого (последнее и надлежит выявить в ходе диалога, распутав узлы речи и сняв, т.о., болезненные симптомы), означаемое скользит, не соединяясь с означающим. В рез-те такого соскальзывания из речи больного могут выпадать целые блоки означаемого. Задача структурного психоанализа — исследовать структуру речевого потока на уровне означающего, совпадающую со структурой бессознательного. Методол. новизной отличается также стремление соединить в рамках единой эстетич. теории структурно-психоаналитич. представления о реальном, воображаемом, символическом; означаемом и означающем; знаке и значении; синхронии и диахронии, языке и речи.

Образ языковой сети, окутывающей мир и превращающей его в ироничный текст, стал одной из философско-эстетич. доминант постмодернистской культуры. Идея структуры бессознат. желания у Л., оригинальная концепция соотношения бессознательного и языка децентрированного субъекта дали импульс новой, отличной от модернистской, трактовке худож. творчества. Привлекательными для теоретиков и практиков постмодернизма оказались также постфрейдистские интерпретации трансферта, либидозного вложения и пульсаций, связанных с такими фазами символизации в искусстве, как метафора и метонимия, а также феноменами скольжения означаемого.

Соч.: Ecrits, 1. Р., 1966; Ecrits, 2. Р., 1971; Le seminaire de Jacques Lacan. Livre I. Les ecrits techniques de Freud. P, 1975; Le seminaire. Livre 2. Le Moi dans la theorie de Freud et dans la technique de la psychanalyse. P., 1978; Le seminaire. Livre 3. Les psychoses. P., 1981; Livre 7. L'ethique de la psychanalyse, P., 1986; Livre 8. Le transfer! P., 1991; Livre 17. L'envers de la psychanalyse. P., 1991.

Лит.: Ильин И. Постструктурализм. Деконструкти-визм. Постмодернизм. М., 1996.

Н.Б. Маньковская

________________________________________

ЛАМПРЕХТ (Lamprecht) Карл (1856 - 1915)

- нем. историк. С 1882 — приват-доцент в Бонне, позже проф. в Марбурге, с 1891 — в Лейпциге.

Нем. истор. наука 18 и почти всего 19 в. была полит. и индивидуалистской, т.е. изучала отд. человека как неповторяющегося индивида, и уже из постоянного характера героя выводила его действия. Первой работой нового направления, сделавшего предметом истории культуру как коллективную деятельность нации и объективно выражающего идеологию герм. объединения, была работа “Гракхи и их время” (1847) К.В. Нича. Но только Э. Бернгейм (1889) и Л. в своей “Истории Германии” (1891-1909) осознанно стремились изучить нем. культуру как взаимосвязь всех социально-психич. факторов.

Теор. взгляды Л. непоследовательны и противоречивы. Его критика индивидуализма основывалась на том, что индивид не может быть объектом истор. науки, т.к. индивид не поддается полному определению, в крайнем случае он может быть доступен худож. апперцепции; индивидуальные мотивы слишком сложны и разнообразны, и история, на них основываемая, есть бесконечная и неразрешимая задача; даже если бы была возможна история всех, то она бы не имела значения, т.к. суть индивидов не в них самих, а в том обществ, состоянии, к-рому они содействовали. Лишь мысли и чувства, проявляющиеся во многих людях, обладают “генерическими свойствами”. Именно из социальных отношений имманентно вытекают руководящие людьми идеи. “Сумма всех социальных факторов образует из себя в каждое время единство, и потому она может подлежать непрерывному, хотя и распадающемуся на периоды, изменению”. Распад на периоды происходит по высшим духовным функциям: “Культурные периоды должны отделяться друг от друга и упорядочиваться не по корням, а по явлениям своего цветения”.

Л. устанавливает эпохи, исходя из истории нем. нац. развития. В исходном варианте это была следующая модель: периоды духовного развития — естеств. символизм, типизм, конвенционализм, индивидуализм, субъективизм; в материальном развитии им соответствуют — залежное земледелие, натуральное хозяйство (в коллективной и индивидуальной стадиях), денежное хозяйство (в тех же двух стадиях). Каждый период из ряда индуктивно устанавливаемых однообразий харак-

381

теризуется общим настроением, “диапазоном” всех жизненных проявлении. Внутр. движения “диапазона” полностью объясняют на основании закона причинности каждого индивидуума. Принципом последовательности эпох служит то, что “общее развитие, вследствие возрастающей духовной деятельности человека, совершается от первоначального, чрезвычайно сильно выраженного равенства всех индивидуумов в человеч. об-ве (духовной связанности) в направлении все большей и большей дифференциации этих индивидуумов (духовной свободы)”.

“Культурные эпохи представляют из себя высшее понятие, под к-рое должны быть подведены все явления духовного развития человеч. об-в, явления истор. процесса вообще”. Эпохи исчисляются для каждого нормального нац. развития и, с одной стороны, Л. утверждает, что они следуют друг за другом в неизменном порядке во всех странах во все времена. Но, с др. стороны, он признает, что народы проходят разл. развитие вследствие различия последовательности ступеней, основанном или на “мотиве пространства” или на “мотиве времени” (наиболее удачно он иллюстрирует эти мотивы различием культур континентальных и прибрежных стран). К тому же психич. приобретения одной нации в разл. культурных формах (напр., “возрождение”) могут переноситься на другую нацию, в развитии к-рой становятся составными элементами новых форм.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

человечество
Учения о человеке
Культурология XX век. Энциклопедия. 12 культуры
Бесполезное сжигание энергии радости
Лотман юрий михайлович анатолий николай