ΛΛΛ     >>>   

Кирчанов М. Между реальностью и идеологией латышского и немецкого национализма

«Немец» и «немцы», «латыш» и «латыши» в Латвии второй половины XIX – начале ХХ века: между реальностью и идеологией латышского и немецкого национализма

Особенностью истории Латвии во второй половине XIX в. было сочетание трех культур – латышской, немецкой и русской. При этом интересно не само такое сосуществование, а то, что практически каждую из названных культур в определенной степени можно рассматривать как культуру меньшинства. Действительно, немцы не составляли большинства населения, но имели политическую власть; латыши были меньшинством в политике, где монопольные позиции занимали немцы; русские же вообще были чуждым элементом как этнически, так и политически – они не смогли ассимилировать латышей, но были и не в силах окончательно лишить политической власти немцев, хотя Прибалтика входила в состав Российской империи.

В данной статье мы остановимся на одном из названных меньшинств, а именно – на немцах. Прежде всего сделаем определенную теоретическую оговорку: нас будут в данном случае интересовать две проблемы. Первая – образ немца и немцев в идеологии молодого латышского национализма. Вторая – латыши и латышский национализм глазами немцев.

Отметим, что настоящая проблема комплексного изучения в исторической науке так и не получила. В более ранних работах – как немецких, так и латышских – эта тема представлена крайне фрагментарно: не существует полного и разностороннего анализа представлений немцев и латышей друг о друге. Исключение составляет монография П.Я. Крупникова «Полвека истории Латвии глазами немцев» (2; см. также 1)[1]. Однако внимание автора сосредоточено в основном на немецком аспекте; латышский, в свою очередь, представлен слабо. Именно настоящая проблема будет в центре внимания этой статьи.

Важное место в идеологии латышского национализма во второй половине XIX в. принадлежало критике немцев. При этом его идеологов, например Кришьяниса Валдемарса, ни в коем случае нельзя обвинять в антинемецком этническом и политическом национализме. Сам Валдемарс немцев особенно не любил, но ненависти, которую питали отдельные немецкие авторы в отношении латышей, не испытывал. При этом он признавал факт бесспорного, пусть во многом и неоднозначного, влияния немцев на историю Латвии, указывая на необходимость ознакомления с работами немецких историков и публицистов (19-21).

В связи с проблемой отношения к немцам в Прибалтике латышские националисты, известные в историографии как младолатыши, вступили в полемику с другими представителями латышской национальной интеллигенции. По данному вопросу К. Валдемарс полемизировал с одним из первых латышских национальных историков Я. Кродзениексом, упрекая его в некритичном отношении к сочинениям немецких авторов, – Валдемарс, в отличие от него, с сочувствием относился к взглядам такого балтийского немца, как Гарлиб Меркель.

От младолатышских авторов в адрес немцев исходило немало критических, а порой и откровенно антинемецких националистических замечаний. Например, Каспарс Биезбардис описывал немецких баронов исключительно как людей, «чьи желания и устремления не чисты и грязны, так как они стремятся получить еще больше власти, несмотря на то, что покорили другие народы и не признают их как таковые». Другой латышский националист, Андрейс Спагис, внес в антинемецкий национализм младолатышского движения новый элемент, который отличается сильным социальным подтекстом. В ряде его сочинений присутствует тезис, что национальное неравенство латышей выливается в неравенство социальное. В связи с этим он указывал на то, что в роли угнетателей выступали, как правило, немцы, которые были землевладельцами, пасторами и чиновниками. При этом угнетаемыми, жившими, по его словам, в адских условиях, всегда оказывались исключительно латыши.

Особую неприязнь младолатышей вызывали представители немецкой администрации. Развитием младолатышского национализма они стремились подорвать ее роль и авторитет, расшатать немецкую систему воспитания латышей в покорности и религиозности. Особую неприязнь младолатышей вызывал один из принципов пронемецкой газеты «Latvieљu Avizes», согласно которому латыши должны жить «в духе моральных и религиозных статей, смиренной преданности Богу и властям» (8).

Принципы младолатышских идеологов стали объектом критики со стороны балтийских немцев. Один из виднейших немецких деятелей в Российской империи, барон Левен, в 1863 г. писал Валдемарсу, рекомендуя младолатышам заниматься не политикой, а «воспитанием и обучением латышей на поле религии, морали, сельского хозяйства, ремесла и искусства, но не критиковать или осмеивать власти, дворянство и духовенство» (11, lpp. 164).

Это вызывало ответную реакцию: критикуя немцев, младолатыши не забывали развивать идеи о том, что латыши являются народом совершенно особым, со своим неповторимым комплексом черт и путем национального развития. Один из идеологов младолатышского движения, Каспарс Биезбардис, вообще доказывал, что именно латыши принадлежат к числу самых древних и по данной причине наиболее развитых народов Европы. Он составил историческую теорию в духе национального романтизма и немецких историков (не чуждых порой вольного обращения с фактами и приписывания германской природы негерманцам) о том, что латыши произошли от скифов, которых описывал еще Геродот (6; 6a).

Латышское восприятие немцев было достаточно широко отражено в латышской литературе, которая в XIX в. делала свои первые шаги. Первыми латышскими писателями можно считать Юриса Аллунанса, Фрициса Трейландса-Бривземниекса, братьев Матисса и Рейниса Каудзите. К числу зачинателей латышской литературы, вне всякого сомнения, можно отнести и Андрейса Пумпурса. Отметим, что немецкая тема, в большей или меньшей степени, была представлена практически у всех первых латышских писателей.

Латышский национализм в творчестве А. Пумпурса сочетался с критикой немцев, готовых захватить балтийские земли и «в рабство народ повергнуть» (4, с. 48); антинемецкий настрой был характерен для писателя. В наибольшей степени это проявилось в эпосе «Лачплесис». А. Пумпурс как националист во многом идеализирует латышей, их «песенный дар драгоценный, сладостно душу тревожащий то радостью, то печалью»; при этом национальные особенности рассматривались как один из факторов борьбы против немцев (4, с. 49).

Национализм Пумпурса нашел свое проявление не только в «Лачплесисе», он представлен и в других его произведениях. Пумпурс развивал культурный национализм – во вступлении к сборнику «На Родине и на чужбине» он обратился к «святым дубравам предков» (4, с. 189). Он указывал на то, что «слагать пора оды о подвигах былых и величать народы и все свершенья их» («Восток») (4, с. 190-191).

Пумпурс констатировал и то, что из-за немецкого завоевания латыши утратили многие черты своей национальной культуры – в связи с этим он, как националист, шел на противопоставление латышей и немцев, доказывая, что ранее латыши занимали гораздо большие территории, а Балтийское море было лишь одной из естественных границ на огромном пространстве, населенном балтийскими племенами («Восток и Запад») (4, с. 196). По данной причине Пумпурс именно территории на Востоке называет «гнездом отцовым» и «пращуров селеньем». В связи с этим критика немцев становится одной из важнейших тем в творчестве Андрейса Пумпурса: Запад (а именно Германия) в работах поэта ассоциируется со всем негативным и отрицательным («Народные песни») (4, с. 198).

Особо отрицательно он относился к роли немцев в развитии латышского языка. Пумпурс был за национальное изучение латышской культуры, выступал против немецкого участия в этом процессе. Он верил в возможность национального возрождения латышей на базе латышской национальной культуры («Народу») (4, с. 201). Этому, согласно его точке зрения, должно было способствовать освобождение от немецкой культурной опеки, от культуры «пришлых». Поэт призывал «разыскать песни» и изучить «напевы родной земли» («Разыщем песни») (4, с. 203). Отметим и тот факт, что Пумпурс выступал за равноправие латышского языка, способствовал формированию понятий «Родина» и «Латвия». Именно ради этого он воспевал «Отчизну нашу, взморье чистое, островки пашен, рощи мглистые» («Моя Отчизна») (4, с. 217).

Если в «Лачплесисе» антинемецкий национализм А. Пумпурса носит языковой или культурный характер, то в других поэтических произведениях присутствует и религиозный в своей основе национализм. А. Пумпурс воспевал массовую религиозность, посещение церквей, воодушевление паствы, звон колоколов. Но и при этом значительную роль играл антинемецкий элемент. А. Пумпурс выступал за независимость и в религиозном отношении, высказывался о необходимости освобождения от немецкой духовной опеки, которая, по его мнению, лишь тормозила развитие латышей («Святой миг») (4, с. 202).

В латышской историографии при рассмотрении жизненного пути и творчества А. Пумпурса практически всегда приводится один и тот же пример, способный объяснить и антинемецкий настрой, и консерватизм А. Пумпурса. После завершения обучения в средней школе будущий писатель обратился к немецкому пастору с просьбой о содействии в получении высшего образования – и получил следующий ответ: «Разве тебе недостаточно усвоенных уроков, разве мало того, что дало церковное училище, тебе хватит знаний для своего сословия – не каждому Бог дал возможность ходить по путям высших сословий» (15, lpp. 153).

Как видим, латышские интеллектуалы, бывшие и латышскими националистами, уже имели значительный опыт не только общения с немцами, но и политического противостояния им. К началу ХХ в. в латышской оценке немцев появились новые элементы. Андриевс Ниедра (12-14), лютеранский пастор, призывал соотечественников к активной деятельности в любых отраслях, дабы вытеснить оттуда немцев. Он требовал развивать индивидуалистские устремления и, по собственному признанию, предпочитал писать о «великих индивидуумах». Но, будучи священником, не уставал апеллировать к авторитету Церкви, ее тысячелетнему опыту. В советской исторической литературе творчество Ниедры так и осталось непонятым – важный для своего времени роман «В дыму подсеки» (1899) рассматривался как «буржуазный и националистический во всех отношениях», а его автор – как «типичный представитель реакционной литературы», своего рода «диверсант против прогрессивной мысли». Сам Ниедра свои политические идеи предпочитал оценивать как народный национализм. В романе Ниедры художественно рассмотрен и представлен конфликт между семьей хуторян Страутмалсов и немецкими помещиками Зенденом и Вестфалем. На страницах романа проповедуется тезис ранних младолатышей о необходимости отправлять юношей в российские университеты, давать им высшее образование: именно поэтому один из детей Страутмалсов стал богословом, а другой – инженером, готовым в борьбе против немцев за хутор использовать любые методы: он разоряет их, вытесняет в город и становится собственником земель. Таким развитием сюжета Андриевс Ниедра, с одной стороны, продолжает антинемецкую критику младолатышей, а с другой – показывает наиболее приемлемый вариант решения аграрной проблемы через лишение немцев их земельной собственности (3, с. 94).

 ΛΛΛ     >>>   

Их место рядом с латышами
Латышской
Капица С. Правила жизни культуры