Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
>
Корогодина М. Или мучивал жену напрасно, а не по закону? Мир русской женщины в Средние векаИстория говорит не только о датах или политических событиях, но и о взаимоотношениях между людьми, о восприятии обществом тех или иных поступков, поведения; о том, что относится к недозволенному, а что - к традициям. Отношение людей XVI-XVII веков к месту и роли женщины в русском обществе - одна из тем, с которой порой связан не только большой интерес у исследователей и читателей, но и большая путаница. Кем же они были, женщины-московитки: рабынями в дому деспота-мужа или самовластными хозяйками; безграмотными жертвами или советчицами, к мнению которых прислушивались? В разное время разные исследователи доказывали либо полное бесправие, либо полную "эмансипированность" русских женщин в Средние века. В "Домострое", написанном попом Сильвестром в середине XVI века, женщина, жена, предстает во всем послушной своему мужу. Если читателей XIX века, настроенных на славянофильство, "Домострой" умилял как образец благолепия и идеал православной семьи, где добродетельная жена ведет домашнее хозяйство, то читателей XX века, склонных бороться за "ущемленные права" средневековых женщин, "Домострой" возмущал: ослушливую и нерадивую жену мужу рекомендовалось побить. Так возникали мифы: с одной стороны, о золотом средневековье, когда люди были по-настоящему православными: с другой - о забитом и униженном положении русской женщины. Еще в одном источнике, в воспоминаниях и записках иностранцев, посещавших Московию в XVI-XVII веках, мы встречаем самые разные отзывы о русских женщинах. Здесь и женщины-пьяницы, скандалящие и ругающиеся (худеньких женщин, по сообщению С. Коллинза, в боярских семьях часто спаивали, потому что "лежа поили водкой, чтобы женщины толстели"): и боярыни, которые весь век проводят в теремах ("положение женщин весьма плачевное. Они не верят в честь ни одной женщины, если она не живет взаперти, <...> и не признают женщину целомудренной, если она дает на себя смотреть посторонним или иностранцам"); и рассказы о белилах и румянах ("в городах они все румянятся ц белятся, причем так грубо и заметно, что кажется, будто кто-нибудь пригоршнею муки провел по лицу их и кистью выкрасил щеки в красную краску") 1
Миниатюра из старообрядческой рукописи середины XVIII в., на которой изображена неправедная жизнь Марии Египетской (Марии-блудницы). БАН. 25.2. 14. Л. 58. Но есть источники, дающие иное представление о положении женщины в России: канонические книги, жития святых, повести и сказания, исповедные вопросники, позже народные картинки и старообрядческие миниатюры по-своему описывают жизнь людей того времени. Совокупность источников позволяет говорить о трех уровнях восприятия современниками положения и роли женщины в русском обществе в позднее Средневековье: церковно-канонический, бытовой и социальный. Рассмотрим их по очереди и попробуем понять, какие источники наиболее точно доносят до нас жизнь русских людей конца XV-XVII веков. Начнем с церковно-канонического уровня восприятия. Восточное христианство, склонное к аскетизму, выработало достаточно жесткое отношение к женщине. В житиях святых женщина часто выступает как соблазн, порой как прямое орудие дьявола, который через женскую плоть уводит человека от Бога. Здесь мы встречаем рассказы и о том, как дьявол принимал образ женщины, искушая монаха-отшельника; и о том, как праведные юноши бежали в день свадьбы, предпочитая браку монашество и святость. Встречаем и повествования о женах. которые после бурной молодости покаянием и усмирением плоти достигали святости 2. Конечно, эти жития были написаны далеко от русских земель, задолго до того, как Русь получила крещение, но они ста ли любимейшими книгами для чтения. Пролог, Златая чепь, Измарагд - житийные и повествовательные переводные сборники - получили широчайшее распространение, и с полным правом можно считать, что они отражают культуру Московской Руси 3. В церковных книгах другого типа нет столь резко отрицательного отношения к женщине. В канонических и учительных книгах женщина как будто составляет фон для жизни мужчины; выступает скорее объектом, а не субъектом действия. Церковная жизнь на Руси должна была строиться в соответствии с Кормчими книгами - сборниками канонических текстов, в которые входили правила, принятые как Вселенскими соборами или крупнейшими церковными учителями (отцами Церкви), так и написанные анонимными авторами в Византии, на Балканах или на Руси. Отдельные правила и статьи из Кормчих книг заимствовались, выписывались в сборники смешанного содержания, редактировались и пополнялись местными правилами. В церковных текстах часто описываются ситуации, прямо или косвенно свидетельствующие об отношении к женщине. Так, на Руси широкое хождение получил текст, предназначенный для монахов: "Аще калугеръ преидеть съ женою два поприщи, да ся поклонить 12 вечер, 12 заутра" 4, т.е. монаху, отправившемуся в путь, нельзя идти вдвоем с женщиной даже два поприща (менее 400 м). Здесь выражено отношение, сходное с византийскими житиями: соседство с женщиной опасно для монаха. В канонической и просто церковной литературе женщина в подавляющем большинстве случаев упоминается в связи с вопросами пола и брака. Интересные результаты дает сопоставление переводных канонических правил, распространенных на Руси, с оригинальным русским материалом. Например, в Кормчих книгах записывалось "Первое каноническое послание св. Василия Великого к Амфилохию Иконийскому", в котором, в числе прочих, приводилось правило о расставании супругов. В этом послании даются различные указания в зависимости от того, кто был виновником расставания: муж или жена. Муж обязан изгнать жену-прелюбодейку; жена же должна принимать мужа и сохранять семью, что бы ни происходило, даже если муж изменяет, бьет ее или продает вещи из дома. Более того, если жена все же расстается с мужем, и тот начинает жить с другой женщиной, то именно она, бывшая жена, объявляется виновницей прелюбодейного сожительства: "Женамъ же обычай повелеваетъ удерживати мужей своих, хотя они прелюбодействуютъ и въ блуде суть. <.. .> Ибо аще потому, яко биема была, и не стерпела ударовъ: то подобало паче претерпети, нежели разлучатися съ сожителемъ: аще потому, яко не стерпела утраты имения, и сей предлогъ не достоинъ уважения. Аще же и потому, яко мужъ ея живетъ въ блуде, наблюдения сего не имеемъ въ церковномъ обычае: но и от невернаго мужа не повелено разлучатися жене, а пребывати съ нимъ, по неизвестности, что последуетъ" 5. Это и подобные ему правила получили на Руси интересное преломление. С одной стороны, по церковным законам XVI-XVII веков жена и муж равно имели право на церковный развод; однако в этот период не известно ни одного случая развода по инициативе женщины. Разводы же по инициативе мужчин не были редкостью. Поводом в большинстве случаев служило обвинение в измене, оправданное или огульное, после чего женщина с позором высылалась в родительский дом. Такие изгнанные жены получили особое название "пущенниц". Жениться на пущеннице считалось грехом. Примечательна одна деталь в покаянных текстах - исповедных вопросниках, т.е. списках вопросов, задававшихся духовником на исповеди кающемуся и касавшихся всех сторон жизни человека. В вопросниках, предназначенных для исповеди женщин, часто встречаются вопросы об убийстве мужей; в то время как в текстах, обращенных к мужчинам, мы не находим ни одного подобного вопроса. Значит ли это, что в XVI-XVII веках мужу в неблагополучной семье было проще изгнать из дома жену, а жене - убить мужа, чтобы с ним расстаться? Такой вывод, пожалуй, можно назвать излишне смелым и парадоксальным; однако можно констатировать, что отношение к женщине как к пассивному участнику событий, характерное для церковно-канонической традиции, могло иметь самые плачевные для окружающих последствия. Другие источники предлагают нам взглянуть на жизнь женщины с бытовой точки зрения. Здесь мы обнаруживаем совсем другой уровень восприятия, чем в описанных выше канонических текстах. В быту к простолюдинкам, крестьянкам и горожанкам относились в целом так же, как и к мужчинам тех же сословий. В упоминавшихся выше записках иностранцев, в исповедных вопросниках и повестях мы встречаем описания пьянства, скандального поведения, ругани и т.п. в равной мере и со стороны женщин, и со стороны мужчин. При описании быта зритель или рассказчик одинаково отзывался о женщинах и о мужчинах, не пытаясь возвысить или облагородить поведение представителей одного из полов; хотя можно выделить некоторые элементы поведения, характерные именно для женщин. В исповедных текстах говорится, что и мужчины и женщины порой издевались и зло смеялись над окружающими, но женщины при этом насмешничали, играя на мужском самолюбии: "Или укорела еси чюжаго мужа или своего его срамотою, опитемеи 20 недели, а поклонов 12 З-жды" 6. И мужчины, и женщины порой дрались, но женщины, в отличие от мужчин, в драках часто кусались. Все без исключения любили развлечения: пляски, песни, пиры, переодевания, игру скоморохов и бродячих музыкантов. Женщины-простолюдинки наравне с мужчинами участвовали в развлечениях, наравне с мужчинами платили за зрелища. В данном случае четко прослеживается различие в положении женщин из разных слоев общества. Обычные крестьянки и горожанки часто плясали на праздниках, хотя это и осуждалось церковью, а некоторые танцы считались неприличными. Совсем иначе все выглядело в знатных домах. И. Корб, бывший секретарем австрийского посольства в Москве и присутствовавший на празднике 1 марта 1699 года, который Петр I устроил в честь Бранденбургского посла, писал, что тогда знатным дамам было впервые разрешено принять участие в танцах. Впрочем, наиболее высокопоставленные женщины, вроде царевны Натальи Алексеевны, лишь "смотрели на танцы и шумные забавы, раздвинув немного занавеси" 7.
Вавилонская блудница. Миниатюра из лицевого (иллюстрированного) толкового Апокалипсиса XVI века. Лицевой Апокалипсис рукописной традиции XVI в. С толкованиями святого Андрея архиепископа Кесарийского. М., 2000. Л. 237 об. В покаянных текстах часто поднимаются вопросы, касающиеся рождения детей, материнства и воспитания. Проблема зачатия и рождения ребенка, как правило, решалась самой женщиной. Стремясь зачать или, наоборот, избавиться от нежеланного плода, женщина могла прибегнуть к помощи зелий и колдовства; таким же способом можно было помочь приятельнице или соседке или навести на нее порчу. Об этом, как и об убийстве матерями новорожденных младенцев, мы узнаем из исповедных вопросников. Однако решить избавиться от будущего ребенка мог и отец. У мужчин на исповеди спрашивали, не велел ли он рабе или жене выпить зелье, чтобы избавиться от плода; не приказывал ли тайком дать такое зелье беременной; не велел ли любовнице умертвить новорожденного; не бил ли он спьяну беременную жену так, что она выкинула. Но обычно именно женщина решала прибегнуть к каким-либо запретным средствам. Непосредственное воспитание маленьких детей также в основном было в руках матери. У женщин намного чаще, чем у мужчин, спрашивали на исповеди, не била ли она и не проклинала ли своих детей. Женщина |
|
|
|
|
