Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
>
Конева А.В. Анекдот как феномен социального воображенияСанкт-Петербургское философское общество Анекдот как феномен культуры. Материалы круглого стола 16 ноября 2002 г. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. С.70-77 [70] «Мерседес» всегда сталкивается с «Запорожцем» не потому что это статистически самая частая ситуация. Даже если «Запорожец», действительно, в большинстве случаев выходит за пределы технической кондиции, число аварий, вероятно, примерно одинаково с разными марками машин. Но сознание фиксирует крайние формы существования социального опыта. Анекдот представляет это совершенно определенно. Именно «Запорожец» символизирует в массовом сознании категорию людей, некогда составлявшую нижнюю границу среднего класса — даже в советском сознании это была машина категории тех, что «в дождливую погоду все-таки лучше зонта». А сегодня владелец «Запорожца» — это тот, кто доживает остатки былого «весьма [71] среднего» благополучия и не имеет никаких перспектив в своем благосостоянии и социальном статусе. С другой стороны, «Запорожец» — иномарка, с разъединением Союза и становлением «незалежной Украины» этот образ несет еще одну семантическую нагрузку, ехидный политический подтекст, тоже немаловажный в структуре социального воображения. В изменившемся социальном воображении пост перестроечной России, эта «политическая подковырка» накладывается на образ неудачника, выпавшего из поезда растущего благосостояния свободного и самостоятельного, само-деятельного (self made) человека. Именно поэтому в современном анекдоте «Мерседес» — полновесная, достойная, состоявшаяся и очень дорогая иномарка встречается не с отечественными «Жигулями» или «Москвичом» (который тоже был символом «среднего среднего» достатка [1]), а именно с анекдотической псевдоиномаркой. Сам «Мерседес», конечно, тоже образ-кентавр: на изначально созданный его производителями рекламный образ престижной дорогой машины представительского уровня, которую может себе позволить преуспевающий представитель верхней части среднего класса, накладывается образ «нового русского» от бандита до «бизнесмена с человеческим лицом». Не обходится и здесь без политического подтекста: часто за рулем «Мерседеса» лицо кавказской национальности. Но и ему воображение приписывает неожиданный юмор, напоминающий не о чеченских хрониках, а о широте души и пресловутом кавказском гостеприимстве. На светофоре «Запорожец» врезается в стоящий перед ним «Мерседес». Из «Мерседеса» выходит грузин и говорит водителю «Запорожца»: «Слюшай, дарагой, а если красный свет, а меня нет, как ты тормозишь?» Этот образ «восточного гостя» явно напоминает нам о тех временах, когда «рыночная экономика» базара позволяла наживать на торговле фруктами и цветами деньги, [72] казавшиеся баснословными советскому обывателю. Это тот же папаша незадачливого студента Ленинградского матмеха, которому совестно ездить на собственной машине, когда все его сокурсники ездят на электричке: «Купи себе, сынок, электричку, езди как все!». Удивительным образом, социальное воображение сохраняет позитивные черты образа, хотя именно это и делает ситуацию комичной. Интересен тот факт, что почти подпольное существование анекдота в советское время теперь стало легитимным. Издаются сборники анекдотов, анекдоты звучат с телеэкрана, созданы несколько Интерент-сайтов, посвященных анекдотам. Этот факт является, с одной стороны, свидетельством начавшегося процесса мифологической рефлексии прошлого и настоящего, а с другой, позитивной установки общества на решение и проработку актуальных психологических проблем. По данным социологических опросов психоэмоциональное состояние россиян выражается такими чувствами как «несправедливость всего происходящего вокруг» (58%), «страх перед беспределом и разгулом преступности» (55%), «стыд за нынешнее состояние страны» (60%). Способно ли общество преодолеть свои невротические комплексы и «сценарные предписания», препятствующие нормальному развитию в настоящем и адекватному проектированию будущего? Для этого необходимо преодолеть стереотипы сценарных предписаний прошлого, идентифицироваться с другим образом настоящего. Анекдот позволяет проработать и сценарные ошибки, и парадоксальный выход из стереотипной безвыходной ситуации. Социальные страхи — перед беспределом, силой, деньгами — прорабатываются в анекдоте, трансформируясь в позитивную установку на успех. Анекдот, таким образом, обладает определенной компенсаторной функцией: то, над чем мы посмеялись, перестает быть определенно страшным. Социальное воображение в таком случае служит механизмом защиты, в анекдотах оно создает волшебное пространство, в котором привычное преображается, а «сильный» и «слабый» меняются местами. Но пространство «Запорожца» это не воображаемое, а фантастическое пространство, в котором возможны любые чудеса. В анекдотах пространство «Запорожца» вмещает в себя все материальные блага, которые только могут пригрезится: это и мощный [73] двигатель, который позволяет «Горбунку» обгонять вожделенные «Мерседесы», и автоматическая коробка передач, и бар, и видео салон, и двуспальная кровать, и — венец материального благополучия — джакузи [2]. Другой вариант фантастического — сам владелец не престижной машины: папа «крутого босса», который «поехал за кефиром», авторитет, которому нужно «из тюрьмы до дома доехать». Культурологический анализ позволяет выделить две функции современного анекдота: «окультуривание» мотива насилия и парадоксальное снятие оппозиции. Очевидно, что структура анекдота задается спецификой вытесненных потребностей человека. Мы видим мотив силы, которая преодолевается силой, обманом или везением. Водитель «Запорожца» в отчаянии берет в руки монтировку и идет крушить бедный «Мерседес» до полного уничтожения, после чего ждет возмездия (семь бед — один ответ) и, не дождавшись, уезжает. А потрясенные братки, не дыша, сидят в изничтоженном «мерсе» и комментируют произошедшее: «Прикинь, это он в нас въехал… А если бы мы в него?». Попавший в аварию пожилой владелец «Запорожца» может совсем не невинно «перепутать» род занятий своего сына, который окажется «не директором птицефабрики, а командиром спецотряда «Беркут». В другом случае, виновник [74]
|
|
|
|
|
