<<<     ΛΛΛ     >>>   

пройтнсь, и тут выяснилось вдобавок, что они не гнутся в подъеме и надо

ходить, высоко поднимая ноги, словно на них надеты серпы для лазании по

телеграфным столбам...

Пока я учился ходить, гостиную наполнили музыканты. Кто строил скрипку,

кто вытряхивал на ковер слюни из духовых. Ко мне стали обращаться с

вопросами: на каком инструменте я играю, какое музыкальное заведение

окончил, родственник мне Иван Иванович нли по знакомству приткнул меня в

филармонию?

Каждый новый взгляд, на меня обращенный, каждый вопрос погружали меня в

еще не изведанные наукою пучины страха. Очень скоро мне стало казаться, что

я выпил небольшой тазик новокаина: в груди и под ложечкой занемело,

задеревенело, заледенело и, может быть, даже заиндевело. Во рту было так

сухо, что язык шуршал, а верхвяя губа каждый раз, когда я хотел вежливо

улыбнуться, приклеивалась к совершенно сухим зубам так, что приходилось

отклеивать пальцем.

Вдруг я увидел дирижера Александра Васильевича Гаука, под чьим

управлением должны были играть в тот вечер Танеева. Гаук расхаживал по

гостиной, выправлял крахмальные манжеты из рукавов фрака, округлял локти и

встряхивал дирижерской палочкой, как термометром. И я услышал, как капризным

тенорком он сказал: "Я сегодня что-то волнуюсь, черт побери!" И тоненьким

смехом выкрикнул: "Э-хе-хей!"

Я подумал: "Гаук волнуется?.. А и-то что же не волнуюсь еще?" И тут

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Как вбнтый в подставку гвоздь