<<<     ΛΛΛ     >>>   

Жизнь моя заметно переменилась. По утрам я уже не сидел в филармоннн и

в консерваторию не ходил. А находился при должности: выписывал гонорарные

ведомости, читал корректуры, беседовал с авторами, которым следовало вернуть

иепошедшую рукопись. Но по вечерам был свободен, предоставлен самому себе и

изображал любовь к музыке всеми доступными мне средствами.

А тем временем, совершенно от меня независимо (потому что я к этому не

готовился), так получалось, что, бывая в гостях, я передавал свои

впечатления о людях не только в третьем, но и в первом лице. Уже произносил

от их лица целые монологи. Уже принимал на себя их образы. Подражал их

голосам, жестам, мимике, походке, артикуляции. Уже аклады-вал в их уста

речи, каких они никогда, может быть, не произносили, но могли бы произнести.

И стремился к тому, чтобы эти речи передавали их характеры и манеры лучше,

чем те, которые они произносили в действительности. Поэтому, когда заходила

речь обо мне, говорили: "Это тот, который "изображает"..."

И вот однажды, едучн в один музыкальный дом, где должны были на двух

роялях играть какую-то новую симфонию, я повстречался в трамвае с известным

всему Ленинграду Иваном Ивановичем Соллер-тинским. Это был талантливейший, в

ту пору совсем молодой ученый-музыковед, критик, публицист, выдающийся

филолог, театровед, историк и теоретик балета, блистательный лектор, человек

феноменальный по образованности, по уму, острословию, памяти - профессор

консерватории, преподававший, кроме того, и в Театральном институте, и в

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Очень талантливый критик владимир борисович александров



Наконец взгромоздился на подставку